— От деда Мирона подарок. Удочки свои мне отдал.
— Невжели? Дай глянуть, шо там такое. — Трифон размотал вязочку, открыл коробок. — Ого, тут же все дедово богатство. Крючки всякие, жилки. И отдал, не пожалел?
— Отдал.
— Шо он говорил? Не хворает?
— Да так, обычно. Сидит себе один в хате. Даже во двор не вышел.
— А чего ему теперь делать? Футбол с пацанами гонять? — ухмыльнулся Дударенко. — Сиди та в небо гляди.
Его пренебрежительный тон, открытое самодовольство задели Юрку. Обидно стало за старика. Не скрывая этого, он сказал:
— Можно, конечно, и сидеть, если бы крыша над головой не текла. А у деда Мирона она вся дырявая, клочьями висит. И подлатать некому.
— Хто ж ему обязанный латать? — процедил бригадир, опорожняя очередной стакан.
— Мог бы и колхоз. Не такое это трудное дело. И недорогое. Чего-чего, а соломы найти можно.
— Колхоз — не дойная корова, — вздулась, выперла из-за воротника куртки холка Дударенки. — Кажному из него тянуть — одни оглобли от колхоза останутся.
— Не каждому, а деду М и р о н у.
— У меня таких дедов знаешь сколько? Табун. Всех начни ублажать — ни сеять, ни молотить будет некогда.
— Дедов, может, и много, да Мирон Кузьмич — один. Потому что он — первый ваш п р е д с е д а т е л ь, — выделил Юрка последнее слово и уже не мог сдержаться: — Таких людей забывать стыдно… даже позорно.
— Та ну! Не скажи! — хохотнул, насмешливо искривил губы Дударенко. — Проповедуешь, как замполит, не хуже… Ты, Трифон, давно такого лектора слухал? Ну от, послухай. Счас он просветит нам с тобой мозги. Давай, хлопче, продолжай. Научи нас, отсталых, политику понимать… Ну, чего замолчал?
— А тут и продолжать нечего. И так все ясно, как день.
Трифона немного обескуражил неожиданный поворот разговора. Он испытывал неловкость перед бригадиром: хотел, чтобы бражки вместе выпили, а они — на тебе, заспорили ни с того, ни с сего, с места — и по глазам. Но поддакивать Дударенке Трифон не стал. Напротив — Юрку поддержал:
— Вообще-то, Остап Иванович, если разобраться — правильно он говорит. Шо ж мы, на самом деле, не можем старику стреху подлатать? Мужиков нема в колхозе или материалу? Все есть. Уже давно можно было солому шифером заменить.
— Ух, какой ты щедрый! — не забывал Дударенко подливать себе медовухи. — Може еще позолоту сверху навести? За колхозный счет все добрые, ничего не жалко.
— Та правда, Остап Иванович. И шифера для деда выписать — не разорились бы. Мы ж того шифера в сто раз больше бьем, чем надо на одну хату. Так? Так… Не, Юрко правильно говорит. Кого-кого, а деда Мирона забывать стыдно. С его коммуны наша Устиновка началася, в гору пошла. И вкалывал на нее Мирон до последней силы. Конечно, теперь надо ему помогти. Я б и сам давно взялся, та не с моими ногами по крышам лазить. А до зимы… не, раньше, до осенних дождей, надо шо-то придумать. В такой хате зимовать — одно наказание. Можно дуба врезать.