— Бузая с черной? — переспросил Тетерин. — Это чьи же?
— Сразу разве признаешь? Памяти на них на всех у меня нету. Властям, сельсовету — лучше знать.
— А ты, Пашка, не угадаешь? Ты же охотник, всех собак деревенских должен держать на примете.
— Не видавши — кого угадаешь? В березнике-то я не был, — уклончиво ответил Пашка. — Надо бы, может, и пойти поглядеть… А этих, бузых да черных, по деревне хватает.
— Ну все-таки. Вспоминай, вспоминай.
— Бросьте, мужики, не берите в голову, — вмешалась Глашиха. — Бог с ней, с баранухой. Только лишние хлопоты вам. Отрываю от больших дел… Бросьте. Не обедняю без баранухи. Как жила — так и жить буду.
— Ты пока посиди, не встревай, — одернул бабку Тетерин. — Ты — пострадавшая. И не мешай нам разбираться, коли уж пришла… Давай, Пашка, думай.
— Думаю. — Пашка помял шапку на коленях, вверх-вниз подергал застежку-молнию на зеленой геологической противоэнцефалитке с капюшоном и глухими, на резиновых затяжках, рукавами, которая делала его и моложавей, и в плечах пошире, — ухмыльнулся своей догадке: — Да у кого? У того же Беина — бузая сука во дворе и черный кобель.
— Ну, ты уж так прямо сразу на Беина. У других, что ли, нету?
— Я с этого краю беру, от Глашихи. Есть и у других, конечно.
— А если не его собаки были в березнике? — Тетерин отвалился от стола, встал, прошелся по комнате, молча закурил. — Ты же, Глашиха, не видела, в чей двор они потом побежали?.. Ну вот. Как докажешь? Только бросим тень на плетень, человека обидим.
— Оно верно, — в тон ему добавил Пашка, — начальство обижать нельзя. Его шибко берегти надо. Берегти и холить, как племенных жеребцов, чтоб, не дай бог, не отощало и не выродилось.
— Я не про то, — не придал Тетерин значения Пашкиной глупости, как бы пропустил ее мимо ушей. — Начальство, не начальство — нам… сельсовету все равно. Законы для всех одни. Кто ты ни есть, а за непорядок отвечай… Но как мы с тобой докажем, беинские там были собаки или еще чьи? Заявимся к нему — здрасьте пожалуйста, платите штраф за барануху. Так, что ли?
Пашка замялся.
— Ничего, Корнеич, доказывать не надо, — устало сказала Глашиха. — Пойду я. С восхода солнца бегаю, не присела. Почаевать пора… И ты тут боле не колотись по такому пустяку, занимайся государственными делами. Подумаешь, богатство — Глашихина барануха. Подумаешь — беда.
Пашка намерился, было, слово вставить, возразить Глашихе или, может, совет какой дать, но Тетерин опередил его:
— Как знаешь, бабка. Я со своими услугами не набиваюсь. Не надо — так не надо. Настаивать не буду. Иди себе. Вольному воля.