— Ну, старшой, считай, что тебе крупно повезло. Не знаю уж, что ты там такое сделал, но, видно, немало, если тебе такие справки выдали. Я, честно говоря, встречаю такое впервые. В общем так! Отправляйся домой. Кушай пироги домашние, отдыхай, приходи в себя. Мы пока, сам понимаешь, проведем следствие: как попал в плен, почему и все такое. Но думаю, что это чистая формальность. Так что езжай, обрадуй родителей, начальство.
Олег поблагодарил, но не стал говорить, что обрадовать родителей он не сможет. Просто некого радовать. Прошлым летом они и брат Виктор со своей женой попали в жуткую автокатастрофу, о которой, несмотря на удаленность от столицы, несколько раз передавали по телевизору. Четыре изуродованных и частично обожженных тела с оскаленными зубами и судорожно согнутыми конечностями несколько дней преследовали его с телеэкрана, а потом и сами являлись во сне. И кто только разрешает такие вещи показывать по телевизору?
Это было страшное для него время. Похороны близких людей — всех, кто у него был. Потом он несколько раз ездил в летний лагерь, где отдыхала его племянница Аленка, и что-то плел ей, пряча глаза, про бабушку с дедушкой и ее родителей, не зная, как открыть ей страшную, жуткую правду об их смерти. От мучительной необходимости его спасла теща Виктора, которая не то из-за житейского опыта, не то под влиянием вечно поддатого мужа сказала внучке, что ее папки с мамкой больше нет и других бабушки с дедушкой тоже нет, так что жить она пока будет у них. Сама отвела ребенка на кладбище и показала ей четыре успевших осесть от дождей холмика. Каково это для ребенка одиннадцати с половиной лет? До этого все ее называли богатой — два деда, две бабки, отец капитан милиции и мать в торговле. Полный комплект. Так что раз-два в неделю она ходила то к одним дедам гостить, то к другим, благо что все жили неподалеку. А тут вдруг все: родителей нет, школу пришлось поменять — до старой идти далековато. А тут еще бабка с дедом. Одна уже считала, что навсегда избавилась от заботы о ребенке, и, хотя любила внучку, но до этого явно не стремилась затягивать с ней общение больше, чем на выходные. Второй же — дед — лучшим времяпрепровождением считал общение с зеленым змием и уже давно был не способен к воспитанию детей. Поэтому Олег старался как можно больше времени проводить с племянницей, часто брал ее к себе, следил за успехами и неуспехами в школе и даже ходил на нечастые родительские собрания, всерьез подумывая о том, чтобы удочерить Аленку, тем более что после смерти родителей их двухкомнатная квартира осталась ему. Даже начал предпринимать кое-какие шаги в этом направлении, но толковый адвокат ему посоветовал, что до этого было бы неплохо оформить на сироту пенсию за погибшего отца. И Олег согласился. Его небогатой милицейской зарплаты на двоих хватило бы. Но лишние несколько сотен им бы не помешали. Начал потихоньку хлопотать, ходить по начальству, что, в общем-то, было не особо сложно. И он, и старший брат — оба из милиции, хотя Виктор и работал в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Пока ходил по одному делу, потихоньку интересовался и другим — как продвигается расследование катастрофы. С одним переговорил, с другим покурил, с третьим словом перекинулся. Все меж собой хоть немного, да знакомы — город-то небольшой, и каждый человек в форме на виду. И постепенно начала вырисовываться какая-то странная, непонятная картина. Вслух об этом не очень говорили, до широкой общественности разговоры не доходили, но между своими шелестел слушок, и даже не слушок, а так, ничем не подтвержденное мнение, что Виктор, который был за рулем, не сам слетел с единственного мостика, бывшего по дороге от дома на дачу, а вроде бы кто-то ему помог. Слушок без имен, естественно, и фактов, но он был.