Было неправдоподобно тихо и благостно. Перед ним лежал немой пруд. И лес позади него тоже немел от боязни нарушить тишину. На той стороне дымил немой завод и его двойник — завод, стоящий на трубах в воде, — тоже.
«Нина не могла бы в этой тишине. Она ей противопоказана. И мне тоже, — подумал Егор. — Я перестаю думать. Тишина лишает человека внешних раздражителей. Я даже не готовлюсь к встрече с главным инженером. А что к ней готовиться? Может, он помнит меня? Когда-то даже беседы вели на самые высокие темы. Спасибо ему, что он не воспринимал меня за толкача. А хитер — на десяти пегих не объедешь».
Как бывший фронтовой разведчик, Егор мог бы заподозрить в этой тишине скрытые каверзы, но случается, и разведчики теряют обоняние, как собака после горячей пищи, вот тогда разведчикам не остается ничего делать, как самим вести бой.
Это уже для разведчика — последнее дело.
Он шел на завод не берегом, а через город — любопытство все-таки взяло верх, а может быть, и привычка — знать обстановку. За год кое-что двинулось вперед, — отметил Егор. Асфальтовые улицы и тротуары, новые каменные дома. Значит, у новой административно-хозяйственной власти завод в чести и его будущему ничто не угрожает?
В коридоре заводоуправления Канунников встретил своих соседей — Чистопольца и Пензяка. Вид у обоих был мрачный — у смуглого чернявого Чистопольца угрюмились темные глаза, у белокурого Пензяка в голубых глазах растерянность, спина сутулится.
— Невезение? — спросил Егор сразу у обоих.
— Большое невезение, — сказал Чистополец, а Пензяк болезненно сглотнул, будто его одолевала ангина, сказал:
— Но, признаюсь, я даже рад этому. Надоело.
Он вдруг уставился на Егора обозленными побелевшими глазами, будто впервые видел его, и заговорил, не скрывая злости:
— А вы что бодритесь? И вырядились, как на парад? «Совнархоз»… «уполномоченный»… Один черт толкач, как и все мы тут, и нечего выпендриваться.
— Что-то я не пойму? — Егор пожал плечами. — Или вы не в духе, или я разучился понимать, что такое мужская порядочность?
— Объедала, как и мы…
— Ну, ну, поосторожней! — Егор шагнул к Пензяку, но Чистополец, преградив ему путь, подал газету:
— Почитайте лучше, чем ссориться…
— «Объедалы»… И назвали-то как! По-всякому нас кликали, а так еще никто не кликал.
Канунников выхватил из рук Чистопольца газету, и глаза его сразу схватили крупно напечатанное слово «Объедалы» и побежали по строчкам. Рядом ворчал Пензяк:
— Психопат и чистоплюй. А может, идейный, сознательный толкач.
Егор понимал, что «психопат и чистоплюй» это о нем, но не мог оторваться от газеты.