— Убивать вас? — Он все еще чувствовал себя до крайности неловко и выгадывал время, чтобы успокоиться. — Вы еще потребуетесь живой, — так что…
— Люблю откровенность! — засмеялся главный инженер.
— Что поделать? Все мы в чем-то эгоисты. А уж чтобы вас не убивать, я напомню, о чем мы спорили.
— Да.
— Действительно ли одаренной скрипачкой была бельгийская королева Елизавета или это блажь.
Рубанов глухо засмеялся:
— И у нас на это было время?
— Кажется, не было.
— Всегда так… Вспоминаешь минувшее и думаешь, что оно было разумнее. Егор Иванович?..
— Спасибо, помните…
— Как же, как же. У вас такое все складное: Егор, да еще Иванович, да еще Канунников. Мне нравится, неплохо придумали ваши родители.
Они прошли к столу. Рубанов, не садясь, продолжал:
— Ну-с, мне полномочия ваши известны, с письмом совнархоза я ознакомился. Только не пойму: они же знают, что ничего, что они просят, у нас нет и не будет в ближайшее время: ни марки «ХГ», мы ее не освоили, ни «У12А». Мы всю ее отправили Новоградскому машиностроительному.
— Зачем она им? — удивился Егор, зная, что машстроевцам не нужны инструментальные стали.
— Как зачем? Мы же им поставляем. Другие марки, правда. Но их не было, пришлось отдать вашу. Помните решение совнархоза об их почине? Они же обещали к Октябрьской годовщине доконать годовой план.
Егор читал это решение, знал о почине, но ему и в голову не могло прийти, что это ударит по их заводу, по нему самому. Обсуждали на партсобрании, добрые слова говорили, даже стыдно было, почему сами до этого не додумались, немножко славы никому еще не мешало.
«Слава, слава… Но зачем они гонят свои железнодорожные краны, у которых умения-то всего уголь грузить. А кому теперь это нужно, если паровозы сняты с вооружения?» И он сказал об этом Рубанову. В ответ услышал глухой смешок и что-то вроде анекдота о том, что где-то на Украине обнаружили завод, делающий краники для паровозов. Делает и знать не знает, что паровозы-то уже не выпускаются. И ведь исчезали куда-то краники бесследно.
— Курьез, — сказал Егор.
— Курьез — да, — подтвердил Рубанов, — но ведь и курьезы не родятся на голом месте.
«Интересно! — подумал Егор. — Мыслит мужик». А Рубанов продолжал, уже сидя на своем месте за столом и усадив в кресло Егора:
— Я понимаю ваши трудности, Егор Иванович, и обиду на статью. Правда, все в ней поставлено с ног на голову. Горит крыша, а воду льют на пол. Но… — Он выставил руку ладонью вперед, — но я не принимаю вас за того, о ком там написано. Будем говорить, как инженеры. Значит, вам нужна сталь марки «ХГ»? Марганцево-хромистая. Кто раньше вам ее поставлял? «Электросталь»? Придется туда обратиться, а мы не сможем дать. Насчет углеродистой подождите, может, и сварим в эту неделю. Понимаете, у нас большая партия «У-3». Технология обкатана, люди приноровились, печи настроены. А тут из-за одной плавки перестраиваться. Но мы все-таки это отбросим: надо, значит, надо, мы были обязаны вам поставить эту марку, ничего не попишешь. Однако сталевар, который мог бы сварить такую сталь, болен. Молодые? Да, есть у нас талантливые ребята. Боюсь, что никто из них не попадет в анализ с одного и даже двух раз.