– Благодарю тебя, брат Кокэчу. Это я и хотел узнать… А еще… будут у меня свои дети?
– И здесь можешь не тревожиться, будут и свои.
– Сыновья?
– И сыновья будут.
– Сколько?
– Э-э… ты уже за грань переходишь. Об этом лучше не говорить – восточные духи не дремлют.
– Понимаю, брат, и я очень благодарен тебе.
– Главное, потом не забудь эти слова.
– Не забуду. Я хочу принять ребенка в свой род, завтра или послезавтра, пока луна прибывает, нужно свершить обряд. Надеюсь на тебя, помоги обратиться к предкам.
– Приду, куда же я денусь.
Выйдя от него, Тэмуджин зашел к Мэнлигу, посидел, угостился поднесенным архи и, пригласив всех на обряд, поехал домой.
Киятские нойоны, получив приглашение от семьи Тэмуджина, тоже собрались на свой совет.
Алтан принял послов с приличествующим почтением, не глядя на их малолетство и то, что они, родные его племянники, каких-то три-четыре года назад на его глазах бегали по куреню сопливые и голопузые. Он вежливо выслушал их и велел накрыть для них стол. Поговорив немного, расспросив о здоровье матери Оэлун, о других новостях в их семье, он оставил с ними Хучара с Тайчу, а сам вышел. Созвав в малую юрту братьев и старших племянников, он надолго уединился с ними.
О том, что жена Тэмуджина понесла от меркитов, кияты были наслышаны еще осенью, вскоре после меркитского похода. В первое время они на все лады обсуждали эту новость, прикидывая, к чему могло случиться такое событие, что это за примета, не проклятие ли для рода киятов. Перебрав все возможные исходы, согласились на том, что это, должно быть, наказание самому Тэмуджину – за его чрезмерную гордость. И, выжидая, как теперь Тэмуджин поступит с такой женой, они были уверены, что он отправит ее обратно к родителям, откажется от нее. Но время проходило, тот продолжал жить с ней, и даже как будто по-прежнему дружно. Удивляясь этому, они гадали, как он в таком случае поступит с ребенком.
– Как-нибудь избавится от чужака, – уверенно говорил Даритай, когда в очередной раз зашел разговор об этом. – Тэмуджин, что ни говори, парень не промах, найдет какой-нибудь способ.
– Еще не хватало, чтобы в нашем роду меркиты затесались, – возмущенно повторял Бури Бухэ. – Ясно, что он должен уничтожить такого приблудка.
Алтан, проницательно щуря глаза, выстраивал свои догадки:
– Убить-то не убьет, он как отец его постарается приличие соблюсти, да и Оэлун не такая, но выход они найдут.
Но теперь, узнав, что Тэмуджин не только не думает избавляться от ребенка, но еще собирается принимать его в свою семью, свершать родовой обряд, который полагался только кровным наследникам, все они были несказанно удивлены.