Из куреней, расположенных по Онону, мужчины, собравшись большими толпами, с навьюченными лошадьми в поводу отправлялись в дальний путь – к кереитам и найманам. Везли они припасенные на этот случай, дорогие в тех краях собольи, беличьи, лисьи, бобровые, медвежьи, волчьи, оленьи, росомашьи, выдровые, нерпичьи шкурки (добытые на охоте или приобретенные в прежние времена у северных племен) – обменивать на кобыл, коров, овец…
Те, кому нечего было обменивать, снова шли в тайгу – добывать звериное мясо, иные кололи и ловили рыбу, нанимались в пастухи, отдавали сыновей в услужение нойонам и богатым соплеменникам – каждый по-своему думал, как прокормить свои семьи.
Некоторые из отчаянных, сбившись в разбойничьи стаи, шли в набеги на найманов на дальнем западе, на татар на востоке либо на мелкие племена по северным долинам – Селенге, Уде, Хилге, Сухэ, Ингоде, Шэлгэ – грабить и воровать.
А в это время поджидало монголов худшее потрясение.
В середине месяца, едва поправился скот, татары двумя тумэнами войска напали на восточные борджигинские улусы. Стремительной лавой пройдясь сначала по Улзе, они перекинулись на долину Онона. Вел их злейший враг монголов – Мэгуджин-Соелту из рода алчи, хан северных татар. В прошлую войну он потерпел сокрушительное поражение в битве у Джили-Буха от киятского Есугея, лишившись имени непобедимого воина, а теперь, видно, решил отомстить монголам и вернуть старую славу. Долго он выжидал удобного времени, чтобы отыграться, и наконец-то дождался. Борджигины теперь ослабли, от былой их силы мало что осталось. Союз их во главе с Таргудаем развалился еще осенью, а теперь, еле перезимовав вразброд, кто в северных межгорных долинах, кто в южных гобийских пустынях, они только что вернулись на Онон и еще не успели по-настоящему оправиться.
Татарский набег был столь внезапен и сокрушителен, что ни один из монгольских улусов не смог собраться с силами и оказать сопротивление. Охваченные страхом, люди врассыпную бежали из куреней в леса и камыши, скрывались в оврагах, в прибрежных тальниках – каждый старался спастись от несущейся лавины смерти. Многих в открытой степи настигали татарские разъезды, завидев издали, облавили как зверей, отрезая им пути, расстреливали на расстоянии, окружали и рубили мужчин, а женщин с детьми угоняли в плен.
Татары шли двумя крыльями, продвигаясь по обоим берегам Онона. Не встречая почти никакого сопротивления, они чувствовали себя хозяевами на монгольской земле и, исполненные давней ненависти к монголам, бесчинствовали вовсю, давали волю мести за свое поражение в прошлой войне. Ночами, останавливаясь в захваченных куренях, они требовали вина и мяса, а наевшись и напившись, буйствовали и грабили беспомощных жителей. Уходя, увязывали на вьючных лошадях мешки с одеждой, тканями, шкурами, посудой, сбруей, седлами – забирали все сколько-нибудь ценные вещи, разбирали и увозили добротные юрты.