Те ушли недовольные, а он тогда окончательно решил: «Завтра к борджигинам поеду без них; с утра они снова продолжат пить и будут такие же, как сейчас. От них и трезвых-то мало толку, а пьяные и вовсе испортят мне дело».
Они перешли реку вброд и, поднявшись на бугор, увидели бескрайнее скопище куреней, заполнивших все пространство от востока до запада. Курени отстояли друг от друга всего на двести-триста шагов, между ними жиденькими кучками паслись коровы и кобылы.
Отпустив поводья, они порысили к ближним юртам. У крайнего айла трое подростков играли в бабки. Алтан спросил у них:
– Это чей курень?
– Баруласский, – помедлив, негромко ответил ближний.
– А что это вас так мало? – спросил Хучар, с улыбкой глядя на них. – В бабки лучше большой толпой играть.
Он был рад видеть своих борджигинов на Керулене и не прочь поболтать с ними. Однако те не очень охотно вступали в разговор. Тот же парень смерил его неулыбчивым взглядом, сказал:
– Играли бы толпой, если было кому. Татары поубивали наших. Не знаешь разве?
У Хучара стекла с лица улыбка. Он хлестнул коня, догоняя дядю Алтана.
Нойоном у баруласов был молодой, восемнадцатилетний мужчина, отец которого погиб в прошлогодней войне с керуленскими монголами. Застав его спящим, Алтан попросил домочадцев разбудить нойона. Тот вышел, красными от сна глазами глядя на гостей.
– Долго спишь, – усмехнулся Алтан, посиживая на задке арбы. – Время, кажется, не такое, чтобы нежиться в постели.
– У нас тут всю ночь шла суматоха, к утру только успокоились, – сказал тот, скрывая смущение в легкой улыбке.
– А что, пировали вы, что ли?
– Тут не до пира было. Делили места, где кому ставить курени. А у нас ведь без споров да грызни не обходится. Никто не хочет с краю становиться, у каждого род не такой, чтобы на отшибе стоять. Ну, я не стал считаться ни с кем, хотя мои предки сидели повыше многих, поставил свой курень с этого края. Потом дозоры выставляли, у меня все молодые вышли на сопки. А у некоторых и выходить почти что некому…
– Большие дозоры тут ни к чему. Я же вам говорил, здесь вас никто не тронет, бояться нечего.
– Поначалу будто и не собирались, а тут старики шум подняли, да и у меня народ разволновался, мол, как на чужой земле ночевать без караулов, к тому же с краю стоим… Люди что-то пугливы стали в последнее время.
Они прошли в юрту, сели у очага. Жена нойона сноровисто накрыла стол, выставила угощение. Алтан принял чашу крепкого айрага и почувствовал, как свежеет голова, все еще тяжеловатая после выпивки у Джамухи.
Подкрепившись, он попросил хозяина собрать всех нойонов.