– Поезжай, анда. А я у себя распоряжусь.
Джамуха ушел с виду довольный, он беспечно прошагал мимо юрт, напевая под нос какую-то песенку.
Тэмуджин тут же сел на коня и выехал на западную сторону. Бешеной рысью промчавшись вдоль прибрежных тальников, он через короткое время был в айле Мэнлига. И Мэнлиг, и Кокэчу оказались дома.
Сидя в маленькой юрте Кокэчу, он рассказал им о приходе Джамухи.
– Это борджигины от страха перед татарами попросили его стать ханом, а он не очень-то и стремится к этому, – переводя взгляд с одного на другого, говорил он. – Он сам пришел ко мне и хочет по-прежнему вместе кочевать.
Когда он закончил, Кокэчу тяжело вздохнул и посмотрел на отца. Тот сидел, усмешливо потупив взгляд. Кокэчу снова посмотрел на Тэмуджина.
– И ты поверил его словам?
– Ну, может быть, он не все мне рассказал, кое-что пригладил, но выходит, что все-таки он ничего враждебного не совершил. Не он сам затеял это дело, это Алтан со своими все заварили, а Джамуха не сообщил мне потому, что те упросили его. Такая ли уж это вина?
– А если он тебе все не так рассказал?
– Ну, для таких подозрений у меня нет повода.
Кокэчу помолчал немного и махнул рукой:
– Ладно, подождем немного. Когда дело касается твоего анды, у тебя голова будто туманом покрывается. Но скоро ты сам все увидишь. Главное, ты не забудь, что дал мне слово не отказываться, если нойоны попросят тебя стать ханом.
– Раз дал слово, то не забуду, – сухо сказал Тэмуджин, а самому все еще не верилось до конца в это, и он не мог себе представить, как все будет.
Выехав от Мэнлига, Тэмуджин сделал широкий круг по степи – побывал в курене третьей тысячи и оттуда разослал гонцов по всему улусу с приказом с утра выдвигаться на летние кочевья, после заехал в несколько стойбищ к табунщикам, проверить готовность, и поздно вечером вернулся домой.
Ночью его разбудила Бортэ. У двери стоял Бэлгутэй.
– Приехал какой-то человек из племени джелаиров, просит тебя разбудить.
Тэмуджин приказал провести его в юрту для гостей. Одевшись, через некоторое время пришел туда сам. Приезжий сидел на почетном месте, по правую руку от хоймора. В юрте было светло, в очаге разгорался огонь, а по обеим сторонам на высоких подставках горели четыре светильника.
Взглянув на гостя, Тэмуджин узнал его. Это был Тохурун-нойон, старший вождь рода джелаиров. До этого Тэмуджин дважды видел его: в первый раз, когда вместе с кереитским Тогорил-ханом сажали Джамуху во главе джадаранского рода, а после – по возвращении из меркитского похода, когда принимали керуленских нойонов и те отвергли его призыв заключить договор о порядках в степи. Тэмуджин запомнил, что этот Тохурун первым из нойонов выразил недоверие к его предложению и все время посматривал на него насмешливо-снисходительно, как смотрит старший на заигравшегося младшего. Он тогда показался человеком себе на уме и влиятельным среди других, да и род его был древний и многочисленный. Теперь он сам приехал к нему и сидел в его юрте, скромно потупив взгляд.