В груди у него гулко стучало, будто он уже сейчас встретился лицом к лицу со своим старым врагом.
– Хорошо, я приму вас в свой улус, – сохраняя внешнее спокойствие, сказал Тэмуджин. – А чтобы не случилось беды, в помощь к вам приду со своим войском. Будьте готовы подняться все разом и ждите нас.
– И до времени не подавайте вида, – добавил Джэлмэ.
– Ну, уж это мы сумеем! – радостно улыбнулся Мухали.
Донельзя обрадованные, с просветлевшими лицами, молодые джелаиры попрощались и ушли.
Тэмуджин послал Бортэ за матерью. Та, взволнованная услышанным разговором, торопливо вытерла руки и вышла. Джэлмэ, быстро допив свою чашу, пошел готовиться в дорогу. Взглянув на каменное лицо брата, вышел и Хачиун.
Оставшись один, Тэмуджин неподвижно сидел, пристально глядя на огонь. Немного погодя он оглянулся на онгонов и встал перед ними на колени. Глядя на онгон отца, искусно вышитый матерью из гладкой дубленой кожи, с черными бусинками вместо глаз, просительным голосом обратился к нему:
– Отец, пришло мне время решить дело с Таргудаем, вернуть твое владение… Будь со мной рядом, присмотри за своим войском…
Он долго смотрел на онгон, а видел живое отцовское лицо со строго сдвинутыми бровями, неподвижно смотрящее куда-то вдаль, и нельзя было понять, одобряет он его затею или отвергает.
Он опустил голову, задумавшись о предстоящем, пытаясь разобраться в своих чувствах, привести свой дух и мысли в покой. Давнишний, укоренившийся страх перед Таргудаем, отступивший было с получением отцовского войска, а потом не раз подступавший и тревоживший, теперь вновь охватил его и придавил всей своей силой. Вновь наступило для него время испытания, впереди невидимо замаячил исход: победа или гибель. Все мысли и заботы, которыми он был охвачен предыдущие дни и еще совсем недавно тщательно обдумывал, разом улетучились, осталось лишь одно знакомое жгучее чувство – как перед прыжком на дикого, необъезженного жеребца-пятилетка. Ему сейчас казалось, что Таргудай будет разъярен его требованием, в безумстве поднимет все борджигинские войска и пойдет на него войной – точно так же, как год назад он пошел на керуленских. Неизвестно было, какие роды сохранят ему верность и встанут за него, а какие останутся в стороне. На миг еще раз пришла спасительная мысль позвать в поход Джамуху, но он тут же отверг ее: опять начнется война между родами и виновником ее будет он, сын Есугея.
«Таргудай на всю ононскую долину будет кричать, что на деле я оказался не лучше других, когда самому захотелось добычи, – думал он. – Но прийти сам и потребовать долг я имею право – этим никто не сможет меня попрекнуть».