Ладно, быть может, без капельки ревности впрямь не обошлось.
– Да уж, слышал, – наконец выдал он как мог бесстрастно. – У тебя нездоровая тяга к хищным птичкам.
– У меня не было к нему тяги, – возразила Эрин. Сняла нож с пояса, покрутила его в ладони. – Просто он был единственным, кроме Армана, пожалуй, кому было до меня дело. Он был единственным, кто знал… кто я. И никому не сказал. Хотя мог.
Она отложила нож, вцепилась пальцами в столешницу.
– Мне было очень плохо тогда. Я была одна, в чужом городе, без денег, без работы. Наедине с магией, которую не понимала и не хотела принимать. За чаевые разносила пойло в «Белой лозе»… публика там не самая вежливая, знаешь ли. Я даже не помню толком, что случилось. Меня всю ночь мучили кошмары – чужая кровь на полу, на столах, вываливающиеся внутренности… Кажется, кто-то что-то сказал мне, ну знаешь, из того остроумного раздела про сколько стоит моя задница. Кошмар стал явью, а потом, когда я поняла, что это был Кондор, что это он из-за меня, – не знала, поблагодарить его или бежать без оглядки.
Эрин вдруг улыбнулась, будто та невообразимо мерзкая жуть, что она сейчас рассказывает, была её лучшим воспоминанием.
– Он сказал, что хочет убить меня. Что я была бы самым красивым его ужином. А я… Я ответила, что он не сможет этого сделать, потому что меня ждёт другая смерть. Наверное, это было глупо и безрассудно, но веришь или нет, мне не было страшно. В то время я часто думала о своей смерти. О том, что лучше бы покончить с этим. Сходила с ума. От одиночества, от кошмаров, от постоянного страха. Что тебе какой-то убийца, когда ты каждый день видишь чью-то смерть… Его это, кажется, позабавило.
За свою не особо долгую жизнь Шай всякого дерьма навидался. Маньяков, насильников и просто безумцев. Такова неприглядная изнанка служения закону. Да только ничто не подготовило его… не к этой истории, нет. К тому, что он испытал, слушая о прошлом Эрин – одинокой, беспомощной, насмерть перепуганной, преданной и забытой своей ушастой семейкой. Брошенной на милость судьбы, на потеху бессмертному мудаку Арману и очередной его ручной зверушке – отвратному психопату с жуткими наклонностями.
Шай был взбешён до кровавых птичек перед глазами. И тут же – разбит вдребезги осознанием своей никчёмности. Какая разница, на что он способен, сколько у него силы и влияния? Он не может защитить Эрин от того, что уже случилось. Перед прошлым все одинаково бессильны – и люди, и боги.
– Арман отстранил его от работы на месяц и велел не появляться в «Белой лозе». А Кондор дал мне этот нож и сказал, что пока его нет, мне придётся защищать себя самой. Хладная, да я этим ножом только и могла, что хлеб резать! Потом он вернулся, научил меня им пользоваться. Много чему научил. И каждый раз, когда возвращался, привозил мне какую-нибудь безделушку или редкие сладости, – Эрин замерла, будто не решаясь говорить дальше. Не плакала, и, кажется, даже не собиралась, но ком в её горле все равно чувствовался. – Рассказывал, как бы он убил меня. И сидел рядом всякий раз, когда мне было плохо. Знаешь, иногда мне кажется, я справилась только потому, что он был рядом. Не уверена, что смогла бы одна.