Тряхнув головой, подвинула к себе распечатки отчётов по делу флориста (ну или икебаны, как мы прозвали эту красоту промеж собой). Новых трупов пока не появилось, но внутри засела твёрдая уверенность, что они будут. Паршивая такая уверенность, порождающая уйму нервозности и мерзкое чувство соучастия. Найти, срочно найти и обезвредить ублюдка, пока он не разбил новые живописные цветники во всех уголках Алькасара.
Не найду. Подонок не дал нам ни одной хоть сколько-нибудь важной зацепки. Семена с той ядовитой клумбы можно купить почти в любом цветочном магазине; найденный в крови жертвы коктейль алхимических реактивов сможет изготовить даже самый посредственный мастер зелий. Ничего особенного, разве только больная фантазия мистера флориста.
Жертва его тоже при жизни особо ничем не отличилась. Флоренс Макадамс, двадцать восемь лет, не замужем, детей не было. Числилась моделью в одной из тех служб эскорта, который на самом деле вовсе не эскорт. Явно пользовалась популярностью у клиентов: высокая эффектная блондинка, наверняка в колледже была королевой выпускного бала.
В общем, пришлось бы изрядно попотеть с поиском подозреваемых, не будь этот самый поиск заведомо лишён всякого смысла.
Наш любитель изысканных цветочных композиций — сидхе, это я точно знаю. Но что-то от меня ускользает. Какой-то мелочи не хватает, чтобы сложить картинку, понять возможный мотив и ухватить след больного ублюдка.
Что за клумба колосится в твоей сучьей башке, а, флорист?
— Ну и что ты здесь делаешь? — послышался за спиной до боли знакомый вкрадчивый голос. Ну надо же, я даже не услышала шагов.
Впрочем, немудрено — Люк, невзирая на свои внушительные габариты, передвигается почти бесшумно. Может, не просто так в каждой второй книжке про вампиров пишут, что они умеют летать, превращаются в летучих мышей, оборачиваются жутковатым чёрным облачком.
Так, уймись, Киро. Ты пара-биолог или где? Ничего такого вампиры не делают, просто у тебя слишком бурное воображение. Такое случается, когда вроде бы думаешь о работе и грёбаном флористе, а мысли всё равно скатываются к ребёнку, которому суждено провести детство в Железном Чертоге. И это в лучшем случае — ему ведь могут подобрать приёмную семейку. Мой отец мне родной, а никаких хороших воспоминаний с ним не связано.
Я обернулась, уже привычно задрала голову, упёрлась взглядом в сильный подбородок и неодобрительно поджатые губы. В ворот рубашки с парой расстегнутых пуговиц. В протянутую мне кружку.
Он что, правда сделал мне кофе со сливками? И с сахаром? Вау.