При этом сам руководитель партии большевиков Владимир Ленин исчез из Петрограда сразу после июльских событий. Среди публики тут же пошли разговоры, что он переоделся матросом и отплыл на миноносце в Кронштадт. Распространились также слухи, будто по личному распоряжению кайзера его вывезли на подлодке в Германию. Как бы то ни было, уже 21 июля Ленину и его соратникам, часть из которых полиции удалось арестовать, следствие предъявило предварительное обвинение, в основе которого и лежали показания прапорщика Ермоленко. Кроме того, Парвус, как основной посредник между большевиками и немцами, обвинялся в работе на австрийскую разведку и на турецкий Генштаб, который поручил ему подготовку вооруженных выступлений, саботажа и диверсий в тылу русских войск.
К сентябрю следствие сформировало окончательное обвинительное заключение. После его предъявления все задержанные большевики были отпущены под залог — и, например, Лев Давидович Троцкий через три дня после выхода на свободу стал председателем Петроградского совета. Основные обвиняемые — Ленин, Парвус, Ганецкий — к этому моменту находились в розыске.
Впрочем, всего через пару месяцев власть перешла к ним в руки…
Даже не дочитав до конца, Александр Блок закрыл темно-зеленую папку. Аккуратно завязал тесемки. Немного подумал, поднялся из-за стола и убрал папку в нижний ящик книжного шкафа, заполненный разнообразными старыми рукописями. Потом взял лампу и вышел из кабинета.
Когда перед ужином Любовь Дмитриевна поинтересовалась, что же все-таки передала ему таинственная вдова, Блок с показным равнодушием пожал плечами:
— Так, ерунда… как обычно. Очередные вирши.
— Стихи ее покойного мужа?
— В основном, какие-то сентиментальные баллады и сонеты.
— Ты прочитал?
— Да, почти все. По правде говоря — посредственно, хотя не так уж и плохо для любителя. Тем более, для отставного полицейского чиновника, — поэт перекрестился:
— Царствие ему небесное! Бедняга Белецкий…
Жена перекрестилась вслед за Блоком.
Ничего удивительного. Начинающие или несостоявшиеся стихотворцы разных возрастов и различного социального положения постоянно заваливали Александра своими рукописями и книжками, ожидая от признанного поэта восторгов или, по крайней мере, отеческого благословения на пути в большую литературу.
Поэтому Любовь Дмитриевна сразу поверила словам мужа.
Или сделала вид, что поверила…