Как вешняя река, она
Внезапно тронуться готова,
На льдины льдины громоздить,
И на пути своем крушить
Виновных, как и невиновных,
И нечиновных, как чиновных…
Александр Блок
Поэта все-таки забрали.
Случилось это под вечер субботы, пятнадцатого февраля. Блок был арестован у себя на квартире по ордеру Петроградской Чрезвычайной комиссии и немедленно препровожден на трамвае в печально известное здание бывшего градоначальства на Гороховой улице.
Как ни странно, обыска никто не проводил. Бумаги и книги поэта не заинтересовали чекистов, хотя они все-таки прихватили с собой почти все украшения Любови Дмитриевны, немного денег, отложенных на хозяйство, и еще кое-что из продуктов.
Было поздно, уже никого не допрашивали.
При личном обыске, производившемся во время первой регистрации, у Александра Блока из вещей, находившихся при нем, забрали только записную книжку. В приемной, перед кабинетом следователя Чека, он провел всю долгую ночь, так как следователь сначала был занят, а затем прервал свою работу до утра. Все это время в приемную приводили каких-то людей, потом уводили, потом кого-то возвращали назад — в общем, возможности для сна почти не представилось, и только какой-нибудь час Блок успел подремать, растянувшись на деревянной скамье.
Допросили его лишь под утро, и почти сразу же, впредь до выяснения каких-то «обстоятельств», отправили наверх, к остальным задержанным. Как оказалось, чекистов интересовали связи Блока с партией левых социалистов-революционеров. Блок сообщил, что связь ограничивалась его работой в разных изданиях партии, и только — так что он даже не знаком ни с кем из ее политических деятелей…
Служившая теперь общей камерой довольно большая, со сводчатыми потолками комната номер 95 на верхнем этаже, несмотря на свои размеры, оказалась тесной и явно перенаселенной. Несколько десятков арестантов делили служившие и для сидения и для спанья койки, курили, переговаривались или спали.
Блок вошел в камеру, как он входил обыкновенно куда-нибудь, где оказывалось много случайных и незнакомых людей, — например, в переполненный вагон трамвая. Чуть-чуть откинутая назад голова, плотно сжатые губы, взгляд, спокойно ищущий, на чем бы остановиться. Он вошел, как будто собираясь пройти комнату насквозь или, сказав кому-нибудь пару слов, повернуться и уйти обратно тем же легким упругим шагом.
В следующее мгновение он увидел знакомого. Это был худощавый, интеллигентного вида молодой человек по имени Арон Штейнберг — начинающий литератор и один из организаторов «Философской академии». Они невольно улыбнулись друг другу и обменялись рукопожатиями.