Какое странное ощущение - скорбеть о том, что не потеряно, но упущено или отсутствует. Часть меня хочет признать возможность этих вещей, в то время как другая часть знает, что мне нужно время, чтобы разобраться во всем.
Однако это знание на самом деле не помогает.
Поэтому, вместо того, чтобы лежать и жалеть себя, я соскальзываю с кровати, принимаю ванну с пеной, капаю немного эфирных масел бабушки, затем достаю свой дневник из ночной сумки и записываю все это.
***
Все остальное время, что я нахожусь в Бостоне, я ничего не слышу от Кэла. Проходит неделя, потом другая, и все равно... ничего.
Каждый день, в первую очередь, я задаюсь вопросом, почему он солгал мне. Что он получил, давая обещания и клятвы, окрашивая мое сердце своей тьмой, когда даже не потрудился задержаться, чтобы посмотреть, что с этим стало.
По словам моих сестер, мама жила у своей сестры в Роксбери и не возвращалась домой с вечера концерта. Поэтому, в тот день, когда я возвращаюсь, чтобы упаковать некоторые из наиболее дорогих мне вещей в моей старой спальне, я немного ошеломлена, обнаружив, что она сидит на кровати с балдахином и листает потрепанные страницы полного собрания сочинений Эдгара Аллана По.
Когда я вхожу внутрь, она останавливается на Контрольном Сердце, не поднимая глаз, когда я переступаю порог. Я стою там, застыв, отмечая выцветший желтый синяк, покрывающий ее правую щеку, от того места, где, по ее словам, она поскользнулась на кусочке льда по дороге на концерт.
Мое сердце замирает, зная лучше, но стараясь не придавать этому слишком большого значения.
-Знаешь, я специально попросила твоего отца, когда ты родилась, не учить тебя итальянскому. - Она проводит пальцами по странице, грустно улыбаясь. - С той секунды, как я увидела тебя, то поняла, что ты - сила, с которой нужно считаться. В твоих прекрасных глазах сразу появилось столько силы и упорства, а также огня, который присутствовал в твоих легких каждый раз, когда ты плакала. Я работала сверхурочно, чтобы подорвать любое потенциальное преимущество, которое ты могла бы иметь передо мной.
Я ничего не говорю, зная, что она не ждет ответа.
-Я завидовала ребенку, - говорит она. - Моя малышка, потому что знала, что она вырастет с возможностями, красотой и грацией, которых мне никогда не позволяли. Все, кто встречался с тобой, были так очарованы этой... аурой, которая у тебя была. Эта яркость, которая привлекала их к тебе. И ты была хорош во всем, что ни пробовала: читать, писать, творить. Даже садоводство, которым я так и не овладела. Иногда казалось, что ты просто войдешь в комнату, и зацветут растения.