В-третьих, лишь за четыре дня до этого он получил из Парижа ободряющее сообщение от министра Декре, который постоянно контактировал с императором и которого Вильнёв считал своим другом, и тот писал, что «не следует неблагоприятно оценивать намерения Его Величества». Даже в худшем для себя варианте с военным трибуналом он имел возможность постоять за себя и открыто рассказать всю правду о плачевном состоянии наполеоновского флота, о противоречивых приказах из Парижа, о ненадежности испанских союзников и т. д. Как утверждает Альфред Мэхэн, «Вильнёв проницательно и вполне верно оценивал отрицательные стороны вверенных ему сил, так же как и многие данные, говорившие против успеха предприятия».
Похоже, что этого-то больше всего и боялся Наполеон. Публичные разоблачения ему были явно не нужны.
Наполеон был предшественником и мастером искусства манипуляции толпой и пропаганды.
Роже Дюфрес, французский историк
Глава 14. «Свободная пресса» при Наполеоне
Наполеон смотрел на газеты как на такое зло, без которого вовсе обойтись уже, к сожалению, невозможно.
Е. В. Тарле
Ах! Свобода печати, свобода печати! Снимите намордники с ваших парижских журналистов, и вы увидите настоящую грызню!.. К дьяволу весь этот галдеж!
Наполеон
Сразу после революции 1789 года французская пресса не встречала более никаких преград: все мнения могли высказываться, каждая партия получила право выступать на газетно-журнальной сцене.
Однако уже к 1792 году роялистские издания исчезли, а их редакторы или эмигрировали, или погибли на эшафоте. Господство демократической журналистики продолжалось до ареста Робеспьера, а потом правление во Франции перешло в руки буржуазии, а она начала одинаково преследовать как роялистов, так и демократов. Масса газет и журналов всевозможных оттенков были запрещены во времена Директории, и таким образом Наполеону была облегчена возможность окончательно разделаться с свободой мысли и слова в стране.
Многие историки отмечают, что Наполеон не любил журналистику просто потому, что он не допускал независимости мысли, не терпел ни споров, ни противоречий. По его убеждению, все писатели и мыслители были не что иное, как идеологи, другими словами, пустые мечтатели, всегда готовые обратиться в противников его деспотизма, а посему они не заслуживали никакой пощады и снисхождения. Своему старшему брату Жозефу, в бытность его королем Неаполя, Наполеон писал:
«Вы очень близки с литераторами и учеными: это кокетки, с которыми иногда можно обмениваться любезностями, но их ни под каким видом не следует брать себе в жены или в министры».