Изменения не предвиделись. Нет и оснований предполагать, что планировался обман. Соответственно, Перельмутер указал: «И еще — соображение в пользу изначальной „легальности“ альманаха. Не могу судить, рискнули бы в чем таком „нелегальном“ участвовать только-только входившие, не без трудов, в СП Виктор Ерофеев и Евгений Попов, не был и по сию пору толком не знаком ни с тем, ни с другим, так что об ихнем мужестве не имею представления. Но совершенно уверен, что Семен Израилевич Липкин очень-очень-очень вряд ли пошел бы на публикацию в „проекте“ столь рискованном, как он теперь описан, а коли не согласился бы он, то и Лиснянская приняла бы участие едва ли. С Липкиным я к той поре был знаком довольно-таки давно. И точно знал, КАК он опасался не только „нелегальной“ публикации своих сочинений за границей (что, он понимал, закрывало возможность печатать их в СССР), но даже и хождения отдельных, „штучных“ текстов своих в самиздате (несколько раз наблюдал его реакцию на подобные случаи, да и близкому другу своему — Аркадию Штейнбергу — Липкин говорил, что „воспитан в уважении к изобретению Гутенберга“ и хочет печатать книги там, где живет, пусть даже со всякими цензурными вымарками, а их в его книгах бывало немало). А тут он и Штейнбергу не только поведал о готовящемся „Метрополе“, но и как бы — не прямо, конечно, — намекнул, что было бы неплохо, кабы и Аркадий поучаствовал (опять же организатор и вдохновитель „Тарусских страниц“ — чем не рифма)…».
Таково мнение осведомленного современника. Перельмутер счел нужным добавить: «Передаю, как видите, лишь собственные знания-впечатления. О прочем — можете прочитать у других».
Свидетельство Перельмутера существенно дополняет сказанное Поповым и Ерофеевым. А также устраняет ряд противоречий. В частности, если вопрос о заграничной публикации был решен заранее, тогда понятно, зачем составители альманаха — еще до скандала — передавали макеты «знакомым», то есть готовым рискнуть иностранцам.
Уместно предположить, что ориентировались «метропольские» организаторы на актуальный политический контекст и были уверены в поддержке не только руководства СП, но и вышестоящей инстанции. Потому их уверенность разделяли присоединившиеся к проекту знаменитости. И пока не изменился контекст, литературные функционеры не вмешивались.
Политический контекст — пресловутая «разрядка». Или детант, как эту политику традиционно именуют за границей.
Организаторы «бульдозерной» выставки уцелели благодаря контексту «разрядки». По указанию ЦК партии столичная администрация пресекла скандал и минимизировала последствия, на что и рассчитывали художники. Но имиджу СССР все равно был нанесен ущерб.