— А это чтобы вам было приятней! — снова встрял в разговор Удалой. — Мы сделаем за вас то, что вы уже несколько лет сделать не можете. Лавры возьмете себе. Нам они нахер не нужны.
Американцы шептались недолго. Ричард внимательно выслушал, приложил руку к голове и сказал «Йес, сэр!».
Если бы мои парни назвали меня «сэр», я бы со скалы упал от смеха. Какой из меня сэр? Я для бойцов просто старший товарищ. В этом все наше различие.
Остап, чтобы не терять времени даром, взвалил Майкла себе на плечо и широким шагом двинулся в сторону шоссе. Смола, держа оружие наизготовку, двинулся за ним.
— Остап похож на рабочего, который несет на плече рулон пергамина, — сказал Удалой, провожая группу взглядом.
Мы остались втроем. Дэвид сидел на камне чуть поодаль от нас и с деланным любопытством рассматривал пулемет. Он вообще с ним не расставался. Это к слову о доверии друг к другу. Политики давно за нас решили, что мы — враги. И вот мы оказались далеко от политиков, в одной, так сказать, лодке, окруженные общими врагами. И все равно вбитая нам в головы политическая установка продолжает управлять нашими поступками и помыслами. Точнее, поступками Дэвида. В его мозгу сидит грампластинка, которая крутит одно и то же: «Русским не верь, русским не верь…» Вот так же и в голове американского президента. И коалиция готова сама вспахивать поля под опиумный мак, лишь бы России нагадить…
Что-то меня на глобальную политику понесло. Пока мы ждали возвращения Остапа и Смолы, смартфон дважды пищал, требуя внимания к себе. Удалой поглядывал на меня в надежде, что я отвечу Фролову и подчинюсь ему. То есть, поведу бойцов как баранов во мрак чьих-то тайных игрищ. Нет, так не будет. Я отрицательно качал головой, и Удалой указательным пальцем, как стилусом, тыкал в клавишу отбоя.
Через час с небольшим Остап и Смола вернулись. Дэвид сразу же кинулся к ним.
— Ну что? Как? Рассказывайте!!
Он нетерпения он готов был схватить Смолу за плечи и начать трясти.
— Посадили в такси, — вяло доложил Остап. Он перегрелся на солнце, ему явно не нравилось опекать американцев, отчего он чувствовал себя ущемленным.
— Какое такси? Номер запомнили? — допытывался Дэвид.
— Желтое такси с одной белой дверью, — добавил Смола, жадно отпивая из фляги с водой. — Номер 12–52 cd.
— А почему с одной дверью? — насторожился лейтенант.
Смола пожал плечами.
— Остальных не было. Оторвали. Для вентиляции. А надо было дожидаться, пока не появится такси с четырьмя дверями?
— Вы спросили у таксиста документы? — продолжал допрашивать Дэвид. — Его фамилию, имя запомнили?