— Они высматривают наши следы, — сказал я, отрываясь от окуляра. — Не знаю, кто эти люди. Но думаю, что нам лучше оттянуть момент встречи с ними.
Удалой и Остап тоже заинтересовались караваном и на некоторое время замерли, глядя в оптические прицелы.
— Вы уже где-то встречались с ними? — спросил Остап.
— Они ночевали недалеко от нас, — ответил Смола.
— Думаете, ищут нас?
— Нас? Или, может быть, его? — вставил Удалой и кивнул на Дэвида.
— А разве сейчас это не одно и то же? — сказал я.
Мы сыпали вопросами. Бойцы хотели ясности. А я ее не хотел. Я продолжал вести пассивный бой в тумане.
— Предлагаю замочить их к едрене-фене, — предложил Остап, приверженец радикальных способов решения проблем. — Пальнем по ним из гранатомета, и все дела.
— Мы будем мочить каждый караван, показавшийся нам подозрительным? — усмехнулся я. — Тогда в северных провинциях заглохнет торговля.
— А я предлагаю сначала взорвать склад, — сказал Удалой. — А потом подойти к этому каравану и выяснить, чего они от нас хотят.
Нашим оживлением заинтересовался Дэвид. За его реакцией мы все следили, как группа замаскированных шпионов за резидентом. Оптики у трофейного пулемета не было, и я предложил Дэвиду свою винтовку. Он долго, затаив дыхание, следил за караваном и людьми, затем отложил винтовку и задумался.
— Кажется, я узнал одного из них, — сказал он. — Это они гнались за мной на холме и едва не убили.
Я чуть не врезал Дэвиду кулаком по макушке. Блин, лучше бы он этого не говорил!! Он же сам признался, что караван гонится за ним. Следовательно, за нами. И мы снова будем вынуждены отвлекаться на посторонние дела, вместо того, чтобы целенаправленно идти и громить склад с наркотой.
— Наверное, ты ошибаешься, — сказал я Дэвиду. — Все кочевники на одно лицо.
— Нет, — горячо возразил Дэвид. — У меня феноменальная память на лица! Я прекрасно помню эту узкую лисью морду с кудрявой бородкой!
— Лисья морда с бородкой? — усмехнулся Удалой. — Сказал бы — козлиная.
— А почем нынче талибы оценивают американских офицеров? — спросил Дэвида Остап и оценивающим взглядом окинул его фигуру. — За раненную руку, конечно, придется скинуть цену…
Дэвид скривил губы в улыбке, но она получилась выстраданной. Он выразительно глянул на меня, словно молил о помощи. Чудак, наверное, в самом деле решил, что мы хотим продать его талибам… Нет, все-таки мои бойцы распустились вконец! Несут какую-то околесицу! Я понимаю: они его с трудом переносят, так как от него мы получаем пока лишь проблемы. Но я не могу, не могу рассказать им все о своих подозрениях! Я боюсь убить в них веру в то, что мы, спецназ ВДВ, всегда, при любых обстоятельствах, при любых начальниках, при любом государственном устройстве служим исключительно светлому, благородному, чистому и справедливому делу! Это дело во все века называлось служением Отчизне.