Он поднял бокал и покрутил перед глазами, как будто старался разглядеть в нем ответы на тревожащие его вопросы.
Анатоль перевел взгляд на Кристин. Все ее внимание было приковано к сыну. Глаза светились безграничной нежностью, лаской и любовью.
«Когда‑то она смотрела так на меня…» – вспомнил Анатоль.
Он обратил внимание на ее повзрослевшую красоту, на все еще милое личико и подумал, что эта красота растратится впустую, если она не выйдет снова замуж. От одной мысли о Тиа и ее новом муже его покоробило.
«Я не позволю сыну Василиса терпеть приемного отца или, хуже, нескольких дядь, любовников Тиа, которые будут приходить и уходить из его жизни. А ведь она может сойтись с кем угодно! С кем угодно! Кроме того, сколько еще будет в его жизни людей, готовых позариться на его состоятельность? Даже если это будет кто‑то из высшего общества, как Джилес Баркут, он никогда не будет для нее хорошим мужем, только не для той женщины, какой она стала. И еще, любой, кто женится на ней, захочет с ней своих детей, и они потеснят Ники. Сложно представить, что она будет всю оставшуюся жизнь вдовствовать. Ей ведь и тридцати еще нет!» – размышлял Анатоль.
Он снова бросил на нее взгляд. Боже, как же хороша она была, как мила…
В его голове постепенно начала формироваться конкретная мысль, она росла, приобретала форму, становилась все реальнее. Да, Тиа снова выйдет замуж. Это неизбежно. Но ни один мужчина не сможет быть для Ники отцом, которого он заслуживает.
Есть только один человек, кто мог бы стать настоящим отцом для Ники… Только один…
Ники уже клевал носом. Кристин отставила свой лимонный тарт и хотела взять Ники на руки, чтобы отнести наверх. Анатоль оказался быстрее. Он подхватил сонного малыша и направился в его комнату вслед за Кристин.
Лицо ее было непроницаемо, но в душе ей было тяжело видеть, как Анатоль несет Ники, так бережно, так естественно. В голове ее набатом звенели последние его слова в то страшное утро: «Я не хочу на тебе жениться и не хочу детей».
Может, маленький двоюродный брат – это совсем другое? Может, для Анатоля нормально заботиться о нем? Чувства сдавили ей горло.
Уложив Ники, она поцеловала его, и тут Анатоль тоже наклонился и пробормотал на ухо Ники что‑то по‑гречески. Кристин не знала языка, но узнала слова. То же самое говорил Василис Ники каждый раз перед сном.
Ники тоже узнал пожелание и сонно пробормотал:
– Это то, что дед обычно говорил. Я хочу, чтобы он был со мной.
Внезапно он заплакал. Кристин инстинктивно подалась вперед, но Анатоль снова опередил ее. Он присел на край кровати и взял малыша за руку. Он думал, как странно и необычно ощущать легонькую руку малыша в своей руке, такую теплую и нежную. Как странно хотеть уберечь его от всех бед и несчастий.