«Почему я отпустил ее? Почему я позволил ей выйти за дядю?»
Тогда он был не готов, но сейчас был более чем готов. Все, что ему оставалось, – это убедить Кристин выйти за него, и если слова не помогут, он найдет другие способы.
Анатоль начал с безобидной темы про картины, которые действительно с пылью выглядят лучше, чем без. Кристин усмехнулась. Затем он отметил жеребцов на картинах и спросил, не является ли пони Брэмбл их потомком.
– Надеюсь, что нет, – закатила глаза Кристин. – Они выглядят очень грозно.
– Ты не против, чтобы Ники учился ездить верхом? – спросил Анатоль.
Кристин покачала головой:
– Я очень благодарна Джилесу и Изабель. Верховая езда поможет ему чувствовать себя как дома. Ники привязался к Джилесу.
Она пожалела об этом, как только последние слова сорвались с ее уст. Даже при тусклом ночном освещении она увидела, как Анатоль напрягся. Она вспомнила слова миссис Баркут о ней и Анатоле.
«Боже, пожалуйста, только бы не пошли слухи о них как о паре»! Ей достаточно было наседаний со стороны Анатоля, не хватало еще, чтобы другие люди начали о них говорить. Их женят прежде, чем она об этом узнает.
Остаток пути они ехали молча.
Подъехав к дому, она вышла из машины и приготовилась решительно пожелать ему доброй ночи и отправить в «Уайт Харт», но он опередил ее и ненавязчиво заметил, что не отказался бы чего‑нибудь выпить. Так как он был за рулем, ему не удалось попробовать ни портвейна, ни вина из запасов старого Баркута.
– Он сказал, что дарил бутылку Василису на Рождество…
Анатоль вопросительно посмотрел на Кристин. С неохотой она пригласила его войти. В доме было тихо и пустынно. Миссис и мистер Хьюз были в пристройке, а няня Рут уехала на выходные. Они прошли в гостиную. Кристин включила несколько настольных ламп, и комната осветилась тусклым желтоватым светом, отчего стало невероятно уютно, по‑домашнему.
Она достала из серванта два стакана и бутылку с портвейном. Анатоль прошел, сел на диван, распечатал бутылку и щедро налил ей и себе.
Кристин села в кресло напротив него, аккуратно расправив платье.
Глаза Анатоля блестели.
– За нас, Кристин! За то, чего мы можем добиться вместе.
Его взгляд, глубокий, выразительный, пробуждал в ней еще более сильные воспоминания. Этот взгляд некогда имел власть над ней. Она чувствовала его силу.
Он сделал большой глоток. Она тоже. Ей нужно было ощутить крепость и насыщенный вкус портвейна, чтобы придать ей сил.
Когда Василис получил эту бутылку в подарок, не успел открыть ее и попробовать. После Рождества здоровье его только ухудшалось, и он открыто готовил Кристин к тому, что скоро его не станет. Глаза Кристин наполнились слезами.