– Боюсь, что нет.
«Боюсь»? Что, черт возьми, может быть хуже, чем рак? – удивился Айво.
– Деменция.
Айво посмотрел на него и рассмеялся.
– Ничего не слышал глупее. Его ум острый как бритва. Он может обвести вокруг пальца любого, кто вдвое моложе его.
– У него бывают периоды… когда он не знает, где он находится.
Боль, давящая на виски, уже была в полном разгаре. Айво смерил холодным взглядом стоящего перед ним человека в белом халате, прежде чем посмотреть на знакомое лицо семейного врача.
– Не знаю, где вы откопали этого шутника, но на мнение одного человека я не могу полагаться.
Пожилой доктор с извиняющейся улыбкой посмотрел на своего коллегу:
– Это профессор Раньери…
Айво приподнял бровь; степень почтения только усилила его антагонизм.
– Это должно что‑то значить для меня?
Молодой человек шагнул вперед.
– Я профессор нейродегенеративных болезней, мистер Греко, и мое мнение второе, а не первое. – Он посмотрел на своего коллегу. – Или правильнее было бы сказать, что третье?
Пожилой врач кивнул.
– Это я поставил ему диагноз. Три месяца назад, – тихо добавил он. – Какое‑то время он и сам это подозревал, и, когда он наконец посоветовался со мной, все анализы были уже готовы.
Грудь Айво приподнялась, и он сглотнул; его сознание все еще отказывалось принять то, что произошло. Сначала Бруно, а теперь Сальваторе… двойной удар.
Его семья исчезала.
Бруно он не видел уже много лет, а с Сальваторе старался видеться как можно реже. Ему нравилось быть одному, напомнил он себе.
– Я бы знал. – Он упрямо цеплялся за эту веру, потому что не хотел верить в то, что говорили эти люди.
– Не обязательно, мистер Греко. Люди с деменцией имеют обыкновение скрывать свои симптомы – даже их близкие не всегда это замечают. Некоторые изменения могут быть очень тонкими.
– Нет. – Айво остался тверд. – Мы говорили с ним на прошлой неделе. Он был… он назвал мне Бруно…
Воспоминания приобрели новое значение, когда он прокрутил в голове основные моменты их разговора. Незначительные ошибки свидетельствовали о потере памяти?
Айво тяжело дышал, пытаясь защититься от уродливой правды. Он не мог перестать думать о суровом старике, о человеке с острым как бритва умом, который с каждым днем терял часть себя и знал об этом. Одна мысль о такой судьбе приводила его в ужас.
В каком же отчаянии был тогда Сальваторе!
– Послушайте, мы понимаем ваше состояние… – Пожилой врач шагнул вперед, чтобы ободряюще положить руку на плечо Айво, но был остановлен его мрачным взглядом. – Вам нужно время, чтобы переварить это, а потом у вас могут возникнуть вопросы. Мы воспользуемся вашим гостеприимством и останемся на ночь, так что, как только вы будете готовы…