— Ложись за пулемет, — приказал ему Вереш. — И если появится противник, отстреливайся до последнего патрона.
Яри лег за пулемет, но, как только Вереш начал подниматься по пологому склону на высотку, он не спеша спустился в яму, достал из-под брезента банку консервов и поставил ее разогреваться на камень над костром.
— Правда, это не будет предательством? — спросил он.
— Правда, — ответил ему Бодра. — Сначала открой банку, а то потом не размешаешь.
Яри достал нож и открыл консервы. Подбросил на горячие угли сучьев и подул, чтобы разгорелся огонь.
— Мы уезжали из дома, — произнес он без всякой высокопарности, — чтобы умереть за родину.
— Многие уже умерли.
— Да, я слышал. Но когда нас привезли сюда, здесь ничего не изменилось. Русские были на том берегу реки… Откровенно говоря, я даже ни одного убитого не видел.
— Помешай, а то пригорит.
— Как вы думаете, займут они нашу страну?
— Займут. Можешь не сомневаться. Мы с Салаи давно уже улепетываем от них. Если не ошибаюсь, полторы тысячи километров прошли по России.
— Но ведь они сами начали войну. Разве нет?
— Где? У себя дома? А нас зачем понесло туда, где мы сроду не были? Черта с два…
Яри положил в рот кусок мяса, но ему, видимо, было не до еды.
— И что же будет с Венгрией?
— Когда?
— Когда ее займут русские.
— Она и до сих пор была занята, — ответил Бодра, хотя никогда не задумывался над вопросом, который ему сейчас задал Яри. — Ты же знаешь, ее не раз захватывали. Мы находимся на бойком месте, вот через нас и идут туда-сюда. Но мы все равно существуем. И будем существовать. Не умирать же нам здесь! Жить надо, и чтобы нас в живых осталось как можно больше.
— Господин унтер-офицер, а сколько вам лет?
— Мне? Не так уж мало: двадцать четвертый пошел.
— А я думал, больше.
— Эх, братишка, три года на фронте моложе не делают.
— А до армии вы кем работали?
— Какая у меня специальность! Маслоделом был у богатого задунайского помещика.
Вереш проторчал на высотке довольно долго: он хотел во что бы то ни стало кого-нибудь найти. Однако, когда они, хватаясь за кусты и камни, а где и ползком, спустились вниз, еще издали по одному их виду можно было определить, что искали они зря.
— Какой позор! — возмущался Вереш, сбивая с сапог налипший снег. — Мне бы только добраться до комендатуры. За такие вещи кое-кто ответит!
— Ну а что теперь? — спросил Маткович. — Оставляем позицию?
Вереш посмотрел на Бодру. Вид у него был убитый.
— Зачем же тогда нам говорили, что оставлять товарищей в беде нельзя? Уж лучше бы не говорили…
Приказывать Бодра не хотел.
— Я и мой товарищ, — начал он, — хотим срочно найти какое-нибудь укрытие, достать еды, чтобы не питаться вашими запасами. Вам я тоже не советую ночевать под открытым небом и есть всухомятку. Так долго не протянешь.