Старик свернул цигарку. Руки у него были грязные, кожа усеяна маленькими черными точечками, словно в нее попал заряд мелкой дроби.
«Углежог, наверное», — подумал Бодра.
Пока солдаты пили молоко, старик курил.
Салаи благодарным взглядом окинул кухню. Молоко, которое он выпил, не причинило ему никакой боли.
— Отсюда куда направитесь? — полюбопытствовал старик.
Бодра пожал плечами.
— Понимаю, — проговорил старик. — Ищете свою часть.
Солдаты молчали. Старик продолжал курить, пуская клубы вонючего дыма.
— Понимаю, — повторил он. — Вы как раз не ищете.
— Ищем, — заверил его Вереш. — Мы вам не дезертиры.
Старик посмотрел на него, но не удостоил ответом. Он разговаривал с унтер-офицером — старшим по чину.
— Есть тут недалеко одна рота, — сказал он, немного помолчав. — Венгры. Пехота или стрелки. Думаю, они уже начисто забыли о дружбе с немцами.
— Перешли?
— Куда?
— На сторону противника.
— Этого я не знаю, — продолжал старик. — Не думаю. Два дня назад был тут их дозор. Русских с ними не было. Шесть или семь солдат приходили, — словом, целое отделение. Обвешанные оружием с ног до головы. Немцев искали. Я еще у них спросил, зачем им немцы. Ответили, что это не моя забота, и посоветовали держать язык за зубами, если я не хочу, чтобы мою лачугу сожгли.
«Такая рота нам и нужна, — подумал Бодра. — Хорошо бы найти ее. В ней, если и пришлось бы воевать, вполне можно дотянуть до конца войны. Хватит, повоевали на стороне немцев, с ними нас часто били, теперь не грех и их самих ударить. Только что на это скажут ребята? Ну да все равно. Если Вереш не захочет, пусть катится к черту на рога, а с остальными ребятами я смогу договориться».
— А где расположилась эта рота? — спросил Бодра у старика.
— Где-то здесь, неподалеку.
— А если точнее?
— Откуда мне знать? Адреса они мне не оставили.
— Оно и лучше, — заметил Вереш.
— Тебя забыли спросить! — огрызнулся Бодра. — Вот когда ты пробежишь тысячу километров, скуля, как побитая собака, и дрожа за свою паскудную жизнь, тогда и разговаривай!
— Я не побегу. Я буду стоять на месте. Пусть лучше погибну!
— Ты, пожалуйста, погибай, но только один. Других не заставляй погибать. Насколько мне известно, эта проклятая война уже отняла жизнь у полмиллиона венгров. А ты бы пожертвовал еще столькими же. Почему бы и нет? Тебе-то что? Но чего бы ты добился? Ничего!
— Это верно, — поддакнул старик. — Если с кем не можешь справиться, то и не пробуй лучше.
Старик снова закурил. Табак был таким черным, словно состоял из угольной пыли.
— Позади дома есть гора, похожая на митру священника. Сейчас ее не видно — темно ведь. На самой вершине гладкая такая скала. Словно скамеечка, на которой в церкви становятся на колени перед алтарем. Ее так и называют — «каменная скамеечка королевны».