— Сейчас я тебя подниму.
— Нет. — Я даже не знаю, почему спорю.
Мне холодно. Одеяла помогут. Но я, кажется, не могу остановиться.
Он бросает на меня долгий взгляд.
— Я не думаю, что у тебя переохлаждение, но если ты в ближайшее время не согреешься, то
это может оказаться так. Было бы жаль, если бы мне пришлось использовать тепло тела, чтобы вернуть тебя к безопасной температуре.
Требуется несколько долгих секунд, чтобы дошел смысл сказанного. Конечно, он не может иметь в виду, что разденет нас и укутает вместе, пока я не согреюсь. Я пристально смотрю.
— Ты бы не стал.
— Я чертовски уверен, что сделал бы это. — Он свирепо смотрит. — Ты мне не нужна, если сейчас
умрешь.
Я игнорирую возмутительный порыв уличить его в блефе и вместо этого поднимаю руку.
— Я могу двигаться сама. — Я с болью ощущаю его пристальное внимание, когда поднимаюсь и
переворачиваюсь, пока не оказываюсь на одеяле вместо холодной гранитной столешницы. Аид, не теряя времени, заворачивает меня во второе одеяло, прикрывая каждый дюйм обнаженной кожи выше лодыжек. Только после этого он возвращается к своей работе по извлечению стекла из моих подошв.
Черт бы его побрал, но одеяло действительно приятно на ощупь. Тепло начинает просачиваться в мое тело почти сразу, борясь с холодом, который поселился в моих костях. Моя дрожь становится все сильнее, но я достаточно осведомлена, чтобы понять, что это хороший знак.
Отчаянно пытаясь хоть как-то отвлечься, я сосредотачиваюсь на мужчине у моих ног.
— Последний Аид умер. Предполагается, что ты миф, но Гермес и Дионис знают тебя. — Они
были на вечеринке, с которой я сбежала…с моей… вечеринке по случаю помолвки — но на самом деле я знаю их не лучше, чем остальных из Тринадцати. То есть я их совсем не знаю.
— У тебя есть какой-то вопрос? — Он вытаскивает еще один осколок стекла и со звоном бросает
его в чашку.
— Почему ты считаешься мифом? В этом нет никакого смысла. Ты один из Тринадцати. Ты
должен быть…
— Я — миф. Ты спишь, — сухо говорит он, толкая меня в ногу. — Какая-нибудь острая боль?
Я моргаю.
— Нет. Просто болит.
Он кивает, как будто это именно то, чего он ожидал. Я тупо наблюдаю, как он раскладывает ряд бинтов и продолжает мыть и перевязывать мои ноги. Я не… Может быть, он прав, и я действительно сплю, потому что в этом нет ни малейшего смысла.
— Ты дружишь с Гермесом и Дионисом.
— Я ни с кем не дружу. Они просто периодически появляются, как бездомные кошки, от которых
я не могу избавиться. — Независимо от его слов, в его тоне есть нотка нежности.
— Ты дружишь с двумя из Тринадцати. — Потому что он был одним из Тринадцати. Совсем как