Как и её непреклонная официальность в обращении к нему, это был барьер Шилхары от неё.
Последний бастион пал, когда маг открыл дверь.
Прохладная и влажная от воздуха, что просачивался сквозь щели в оконной раме, комната пахла дождём и пряностями, старым шёлком и возбуждающим ароматом, присущим одному хозяину Нейта. Остановившись на пороге, Мартиса ничего не увидела в полумраке, кроме смутных очертаний кровати и стола.
— Входи, Мартиса. — Голос Шилхары почти свистел в темноте, когда он потянул её руку. — Здесь нет пожирателей душ.
«Нет, — промелькнуло у неё в голове. — Только похититель сердец».
Она позволила ему провести себя в спальню. Пол под ногами был мягким, и туфля потонула в ворсе. Шилхара отпустил Мартису и пробормотал заклинание. Угли в жаровне, стоявшей в дальнем углу, с шипением разгорелись. Огонь стал ярче, освещая комнату тёплым янтарным сиянием. Мягкий свет обнажил святилище былого великолепия и хаоса учёного. Обтрёпанные на концах и местами истёртые, ковры покрывали пол и драпировали каменные стены. Их некогда яркие цвета выцвели от солнца и времени, а нити сжевала моль. Мебель была расставлена в беспорядке, стол и стул завалены свитками и гримуарами. В одной стороне спальни большой сундук и жаровня вместе с потрясающим, богато украшенным кальяном. Перед входом на балкон большую часть пространства занимали огромная смятая кровать и умывальник с тазом и кувшином.
Дверь захлопнулась за Мартисой с решительным щелчком. Когда Шилхара повернулся к ней, в его глазах плясали отблески пламени. Его мозолистые ладони гладили её руки.
— Дверь не заперта и не охраняется.
Он был честен в своём желании. Никаких цветистых речей и нежных уговоров. Он соблазнил её своей прямотой, а теперь заверил, что не остановит, если она решит уйти. Так символично. Он мог заставить её остаться без особых усилий даже с широко распахнутой дверью.
Мартиса провела пальцем по его губам, их дразнящая мягкость искушала запечатлеть поцелуй. Времени для этого более чем достаточно. Она хотела насладиться этими мгновениями, близостью с человеком, которого презирал Конклав и любила их шпионка.
Шилхара высунул язык и попробовал кончики её пальцев. Он стоял неподвижно под её изучающим прикосновением, единственной реакцией на её блуждающие ладони стало лишь то, что он крепче сжал её руки. Она погладила его подбородок и шею, исследуя неглубокую впадину между плечом и ключицей, прежде чем двинуться по широкой груди. Его маленькие соски заострились под рубашкой, когда она провела большими пальцами по их чувствительным кончикам.