Он сократил расстояние между ними. Мартиса прижалась к тёплым рукам, обхватившим её за талию. Его дыхание щекотало ей горло.
— Любую жизнь? — прошептал он ей на ухо.
Её глаза закрылись, и она обвила его руками, прижав к себе так, что почувствовала каждый напряжённый мускул.
— Особенно твою. Ты значишь для меня больше, чем кто-либо другой. — Его волосы казались шёлком под её пальцами, и она вдохнула аромат апельсинов. — Ты меня не любишь, но я люблю тебя. Я никогда не предам.
Шилхара поцеловал её, дразня и уговаривая языком. От него пахло отчаянием и ежевичным чаем Гарна. Тёплые руки скользнули по её спине и ягодицам. Мартиса протестующе застонала, когда он прервал поцелуй. Одна рука поднялась к её лицу. Длинные пальцы стали ласкать щёки, переносицу.
— Будь я богачам, то выкупил бы тебя у него.
Его мрачная улыбка отразила её столь же мрачные мысли.
— Камбрия из Ашера не продаст тебе изодранное одеяло, даже если ты будешь самым богатым человеком в мире.
— У верховного епископа есть рваные одеяла?
— Я так не думаю. — Его сердце учащённо билось под её рукой — сердце нищего короля. — Почему ты не сказал мне, что епископ — твой дядя?
Он напрягся, и его соблазнительный рот сжался в тонкую линию.
— Потому что я никогда не думаю о нём, как о родственнике. Он всего лишь брат моей матери.
Мартиса не согласилась. Шилхара мог заявлять, что их ничего не связывает кроме крови, но между этими двумя произошло нечто гораздо большее — нечто тёмное и болезненное.
— Почему вы ненавидите друг друга?
Шилхара посмотрела поверх её головы.
— Мы оба виним друг друга в её смерти. Он ненавидит меня, потому что я — причина, по которой он не позволил ей вернуться в лоно семьи. Она вышла замуж за дикаря-курмана против воли старших и опозорила имя Ашеров. Я ненавижу его, потому что его гордыня обрекла её на короткую и жестокую жизнь. — Его губы скривились. — Конечно, это лишь первая причина в длинной череде.
Мартиса тихо застонала, прижимаясь губами к сморщенной коже его шрама.
— Камбрия был среди священников, которые наблюдали, как тебя душат?
— Да.
Она внутренне содрогнулась от такой бессердечности. То, что тот человек мог стоять и смотреть, как ребёнок некогда любимой сестры борется в руках палача, потрясало до глубины души. Жизнь иногда диктует суровые решения. Собственная мать продала её в рабство, но из-за отчаяния и необходимости прокормить шестерых детей. Камбрия, богатый сверх всякой меры, не испытывал подобных затруднений. Неудивительно, что Шилхара ненавидел дядю.
Его чёрные глаза торжествующе сверкнули, когда она сказала ему: