Подумал о Ксении. Как там говаривал горбун – баба сердцем видит? Вот-вот. Иди и думай, то ли накаркала, то ли материнское сердце чуяло беду. Нет, ну вот что ты будешь делать! Почему беду-то? Можно подумать, ему впервой сходиться с несколькими противниками кряду. Ладно бы еще в начале его нынешнего пребывания в этом мире. Но теперь-то он полностью набрал свою былую форму. Прочь дурные мысли! Управится!
Пока эти мысли бродили в голове, руки делали привычную работу, без участия разума. Извлек из саадака лук. Наложил бронебойную стрелу. Кто его знает, что там у них поддето под халаты. Так-то доспехи у кочевников редкость, но чем черт не шутит, пока Бог спит.
Привстал в стременах, поймал баланс и натянул лук. Степняки пока стрелять не спешат, слишком далеко. А вот Михаила дистанция ничуть не смущает. С легким треньканьем тетива пустила стрелу в полет, а рука уже тянет из саадака следующую. Послал ее, полез за третьей, одновременно уводя лошадь в пологий правый поворот, и третью стрелу он метал, уже двигаясь к противнику боком.
Попала только одна. Первая. Да и то скорее всего преследователи просто не ожидали такой точности. Ну и угодила она не во всадника, а в лошадь. Две другие прошли рядом с целью. Как ни краток был промежуток между выстрелами, кочевники сумели от них увернуться. Ну что тут сказать, главное, не зевать, и если ты достаточно ловок, то сумеешь что-нибудь предпринять. Что ни говори, а на дистанцию в две сотни метров стрела летит по крутой траектории порядка трех-четырех секунд, и при желании рассмотреть ее вполне возможно.
Михаил резко натянул поводья, заставляя лошадь присесть. Обе стрелы, пущенные в него, прошли с большим упреждением. Не сказать, что они непременно его настигли бы. Но могли.
Рванул поводья влево, резко разворачивая лошадь, и ударил пятками в бока. Лук скользнул в саадак, закрепленный в седле. Правая рука потянула из ножен меч. Щит остался за спиной, в левой руке оказался метательный нож.
Наложить новые стрелы противники не успели. Дистанция сокращалась стремительно. Два удара сердца, и до первого из степняков едва ли десять метров. Взмах рукой, и нож ушел в полет. А вот теперь, чтобы увернуться, нужно быть Гудини. Гордый сын степей им не являлся, а потому закономерно принял нож своей грудью. К слову, прикрытой кожаным доспехом. Так себе защита против тяжелого граненого клинка, у которого пробивная способность сопоставима с бронебойной стрелой.
Со следующим Михаил скрестил мечи. А хорош кочевник. Романов-то атаковал в полной уверенности, что срубит его в первой же атаке. На деле тот увернулся, отведя удар со звоном и громким шуршанием стали.