– Зачем вас и милорда вызывали в суд?
– Вернется ли лорд Кастанелло?
– Придется ли давать показания работникам поместья? Признают ли нас соучастниками в сокрытии опасных улик?
– Что же теперь будет?
Я, как могла, постаралась успокоить взволнованных слуг, хотя знала и понимала немногим больше них. От громких голосов, нервных возгласов и всхлипов разболелась голова. С каждой минутой становилось все сложнее удерживать себя на грани подступающей истерики. В висках набатом стучала кровь, заглушая чужие слова.
Бом. Бом.
«Что же я наделала?»
Бом.
«Это все моя вина».
Бом.
– Миледи…
Я вздрогнула, с трудом возвращаясь в реальность. Передо мной стояла госпожа Ленс, встревоженно вглядываясь в мое лицо. Она бросила на остальных предупреждающий взгляд, и все в один миг замолчали.
– Вам нужно отдохнуть, – с мягким нажимом в голосе проговорила экономка. – Пойдемте, миледи. Я провожу вас.
Она подхватила меня под локоть и медленно повела наверх. Я не сопротивлялась. У меня совершенно не осталось сил.
– До Аллегранцы полтора-два часа пути, миледи, и столько же потребуется на дорогу обратно. Лорд Майло не вернется раньше полуночи. Нет смысла все это время изводить себя попусту.
Наверное, она была права. Но избавиться от навязчивых, тяжелых мыслей никак не получалось. Удастся ли лорду Кастанелло добиться возвращения сына? И что же будет с нами теперь, когда законники получили в свое распоряжения почти неоспоримые подтверждения всех выдвинутых обвинений?
Бренци был мертв, и не имелось никакой возможности доказать, что раскопанная лаборатория принадлежала именно ему. Никто не подтвердит, что я никогда не изготавливала сложных ядов и уж тем более не желала смерти своему второму супругу Лайнусу Честеру. Старший обвинитель умело выставил меня сообщницей Руджеро Бренци, чтобы уличить в нелегальном зельеварении, поджоге и умышленном убийстве подельника. Наверное, и Даррена закон готов представить одной из моих безвольных жертв.
Даррен…
Я стиснула зубы, сдерживая рвущиеся из груди рыдания. Мне было до безумия страшно за него, за Майло…
Госпожа Ленс мягко погладила меня по плечу.
– Я зайду за вами, если появятся новости. Постарайтесь заснуть.
Она вышла, притворив за собой дверь. Комната погрузилась в тишину, тягостную и давящую. Я как никогда остро ощутила собственное одиночество в огромном разоренном доме без хозяина. Кажется, с этого все и началось – с одиночества в этом мрачном, негостеприимном поместье. И вот теперь, когда я стала робко верить в лучшее, все возвращалось к своему началу.
Не раздеваясь, я лицом вниз упала на постель и стиснула руками подушку.