— Мы разрешим Сикстену выбрать книгу? — спросила она дрожащим голосом.
Сири кивнула, а Сикстен обрадовался:
— Я хочу про пиратов!
Анна лежала между детьми в ее и Магнуса кровати, пока читала, заснули малыши быстро. Как же умиротворяюще они сопели! И все это она могла потерять теперь, когда уговорила Юхана не звонить в полицию после происшествия. Ей стало стыдно, что она не испытывала никаких чувств к бедняжке, а думала только о себе и своих детях. Но она же была матерью, и ее равнодушное отношение к чужому человеку, вероятно, имело чисто биологическое объяснение. А ее любовь к собственным чадам, наверное, просто пересиливала эмпатию к постороннему. Это объяснение казалось логичным, даже если она при этом отвратительно себя чувствовала. Та женщина, возможно, тоже имела детей, но у Анны осталось о ней только слабое воспоминание. Словно бедняжки никогда не существовало по-настоящему. Вот только печальные последствия их поступка могли стать самыми что ни на есть реальными. Тело, правда, еще не нашли. Во всяком случае, Анна не видела пока в газетах объявлений о розыске. Не странно ли это?
Может быть, женщина была одинока, и у нее не было детей, которые сейчас с отчаянием ищут свою мать?
Она пыталась утешить себя этой мыслью, поскольку, если бы увидела хоть одну-единственную фотографию семейства несчастной, весь ее мир уже по-настоящему обратился в прах. Тогда она точно сошла бы с ума или наложила на себя руки, поскольку не смогла бы жить с такой тяжестью на душе. Она и сейчас-то едва справлялась.
Анна вдохнула аромат детских волос и попыталась думать только о том, как хорошо они пахли.
Потом она, похоже, заснула, и ее разбудил собственный громкий храп.
Она прокралась на кухню. Из гостиной доносились тяжелые вздохи Магнуса, чередовавшиеся с приглушенными разочарованными восклицаниями. Анна подошла к подставке для вина и открыла бутылку красного, которое им подарили какие-то знакомые. Она принесла бокал и, сев за круглый белый кухонный стол, наполнила его почти до краев.
Вино показалось ей слишком слабым, но она решила, что оно вполне подходило для ее цели — заглушить все мысли и чувства. Она опустошила бокал и наполнила его снова. Ничто не подавляло страх столь эффективно, как два бокала вина, но на том она пообещала себе остановиться.
Магнус вздохнул еще раз, а ее правый большой и указательный пальцы привычно потянулись к левой руке в поисках обручального кольца.
Но его там не оказалось.
Сначала Анна удивилась, ведь обычно никогда его не снимала. Было ли оно на пальце днем? Этого она не могла вспомнить.