— А где же наша иная реальность? — спросила Club.
— Я, наверное, слишком сложно объясняю, — сказал Петр, — но каждый человек чувствует, я имею в виду, если он умеет чувствовать, что что-то не так, что-то грызет его душу. Некоторым приходит на ум, что это — совесть, что надо очиститься, некоторые уходят в монастырь. У необычных людей бывает мировая боль. Это объяснялось чем-то высоким, особенно, когда об этом писали поэты. Мировая боль. Но я считаю, что система таким образом защищается. Если она будет давать свободу всем существам с большим потенциалом, она долго не продержится. Люди сумеют найти путь, чтобы завернуть ее в бараний рог. Талантливые люди живут мало. Я думал, что смогу опровергнуть этот принцип. Но, кажется, чудес не бывает. Я просто становлюсь на другой путь. Скорее всего, так и будет в дальнейшем. Все наши взгляды — это суррогат.
Он закурил.
— Она есть, — произнес я.
— Кто?
— Ну, эта… Матрица. Это легко доказать логикой.
— Скверно, — произнесла Club.
— И цинично, — добавил я.
— Все большие циники на деле оказываются романтиками, — сказала Club.
— Наверное, — согласился Петр, — давайте выпьем за романтику.
Я выпил. Вино прогулялось по мне волной.
Я представил себя огромного черного Орла, у которого в желудке вариться земное мироздание. Он отрыгивает, и пар исходит в космос. А Дон Хуан и сотоварищи для чего-то ищут пути. Им кажется, что в этом их назначение — быть противовесом. Но для нас все это — прикладная фолк-филология. У поклонников Кастанеды всегда нездоровый блеск в глазах. И это — тот же блеск, что и в глазах религиозных фанатиков. Петр одинок. Он всегда будет одиноким. Впрочем, он попытается перестроиться. Лучше быть успешным, чем концептуальным, нищим, безызвестным.
— Как там ваш Демьян поживает? — спросила Club.
— Почему это он наш? — спросил я.
— Ну, а чей же? Я смотрела одну передачу, если не ошибаюсь, это его показывали.
— Да, это он был, — подтвердил Петр.
— Точно. Он выступал, — сказал я. — я, как-то, упустил этот момент.
— Уникально, — сказала Club.
— А то, — согласился Петр.
— Это эксперимент?
— В смысле?
— Ну, если честно, мальчики, это похоже на космический эксперимент. Такое можно встретить только в кино. Берут босяка и делают из него политика. При чем, у него нет никакого желания не быть босяком.
— А я и не думал, — сказал Петр, — я раньше мечтал об экспериментах. Вышло же само собой. Возможно, что все мечты рано или поздно сбывается.
— А тебе не кажется, что это — преддверие 33-го года? — спросил я.
— У меня нет такой цели. В теории все выглядит так, на практике же все проще. Но я не хочу останавливаться. Мне просто нужен воздух. И пока он есть. Я генерирую его сам.