То, что он не имеет отношения к семейным драмам уважаемого и состоятельного еврейского семейства, Равиль был уверен абсолютно, и сомнениям у него было взяться неоткуда. Он как-то никогда не задумывался о своих родителях и прочей родне, априори подразумевая, что их просто не существует. То есть, разумеется, мать-то у него наверняка была, как-то же он появился на свет… Однако сейчас, единственная, кого он мог вспомнить, это ворчливая рабыня в доме хозяина Сайдаха, которая присматривала за ним одно время, пока не началось обучение. Да и ошейник уже тогда был на нем.
Как не напрягал Равиль память, он не мог припомнить в своем детстве ничего, за что можно было бы ухватиться и протянуть ниточку к Венеции. И потом, старик обращался к нему совершенно по-другому, а как раз свое имя юноша помнил великолепно. Конечно, чаще всего хозяева называли понравившегося наложника как им заблагорассудиться — желанием, усладой, красивым, нежным, названиями цветов и самоцветов, и так далее. Но его хозяевам, как видно, подобные подробности были безразличны, а клиентам и подавно! А хотел бы хозяин Сайдах сменить ему имя сразу — назывался бы он сейчас каким-нибудь Али, а не Равилем… Так что как не любопытно было бы узнать, что где-то на свете есть люди, родные ему по крови, да еще так кстати, когда хвататься впору за любую возможность, — юноша не стал давать веры этим подозрениям. Мало ли в мире похожих людей, а если судить по Библии, евреи вообще все друг другу родственники.
Пытаясь изложить свои сумбурные мысли в нечто связное, да так, чтобы не обидеть счастливую женщину, смягчив разочарование насколько возможно, Равиль за дорогу успел проклясть себя тысячу и один раз, хотя по времени они шли недолго. Однако в доме стало еще хуже — как бы не был голоден юноша, ему кусок не лез в горло под обожающе ласковым взглядом женщины.
Она то и дело норовила дотронуться до него, как будто не верила собственным глазам. Перебивая себя и его, пододвигая разнообразные вкусности, засыпала множеством вопросов, которые поставили Равиля в тупик — допустим, она действительно его близкая родственница, по возрасту и в матери годится, и что? Рассказать ей в ответ на интерес о школе хозяина Сайдаха, серале хозяина аль Фатхи, позабавив напоследок описанием, чем обернулась для него смерть хозяина Латифа и бытом заведения братьев Пайда… Равиль не замечал, что уже довольно долгое время сидит молча, закусив губу.
Очередной слуга скользнул мимо, тоже бросив на юношу восторженный взгляд, и зашептал что-то на ухо госпожи. Та нахмурилась досадливо, но прежде, чем Хедва вышла, Равилю досталась еще одна улыбка.