Он даже не помнит, что сработало раньше: реакция ли на глухое обуханское «Короткая!», или же руки сами, повинуясь чувству самосохранения, резко взяли рычаги на себя, а нога утопила педаль сцепления. Во всяком случае их «бэтушка» резко клюнула носовой частью, потом качнулась на корму и замерла.
Выстрела он тоже не слышал. Лишь по тому, как танк знакомо, словно на полигоне, дрогнул всем корпусом, понял: старший сержант послал-таки снаряд во вражескую машину. Но попал ли?.. И хотя знал, что в его обязанности тоже входит наблюдение за результатами стрельбы, Петр сделал другое: отпустил рычаги в исходное, с силой вдавил ногу в педаль подачи топлива, рванул машину, вильнул вправо, потом влево, уходя от еще жегшего сознание видения: черного орудийного среза, глядевшего прямо в душу... До него даже не сразу дошел и радостный крик командира, ворвавшийся в наушники:
— Горит, Петро, гори-ит! Вот врезали, так врезали! Гори-ит!
Несколько пришел в себя от другой команды старшего сержанта, прозвучавшей уже встревоженно:
— Возьми левее, держи к деревне. Мы оторвались от взвода... Да левее же! Вот так... И спокойнее, Петро, спокойнее, не рви так двигатель...
Вот тут-то и навалилось чувство до слез жгучего стыда. Конечно же, Обухан наверняка подметил его беспорядочные метания. Вон ведь, даже успокаивает. А что-то он скажет после боя? А ну, возьмет да и влепит в лицо заслуженное: «Трус ты, Трайнин, жалкий трус! Просись куда-нибудь из моего экипажа, не нужен мне такой механик!»
Но совсем другое услышал Петр от своего командира, когда они отбили вражескую атаку на Кутьино и восстановили прежнее положение на левом фланге дивизии. Николай Обухан сам, едва бронетанковый дивизион вернулся в свой прежний лесок, признался Трайнину:
— Ну, паря, и пережил же я сегодня! Едва не сплоховал, представляешь! Он, зараза, уже пушку на нас навел, вот-вот полыхнет, а я... Руки — как вата, не слушаются и все тут! Хорошо еще ты меня криком шугнул, а то бы... — Хлопнул Петра по плечу, закончил: — А с тобой воевать можно! Эвон, как ты ловко прицел-то у фашистов сбивал. Я ведь тоже поначалу не доглядел: то ли попал, то ли за «молоком» снаряд послал. Это уж потом... Словом, молодец, механик!
Молодец.... Да узнал бы он, командир, что у него-то, Петра Tpайнина, в эти же минуты в душе творилось!
Накануне
Этот бой у деревни Кутьино 27-й бронетанковый дивизион выиграл. Выиграл, можно сказать, без потерь. Лишь на одной «бэтушке» перебило правую гусеницу, да две другие получили несерьезные повреждения, которые экипажи тут же исправили своими силами.