Она написала и посвятила Ницше небольшой гимн:
Я люблю тебя, увлекательная жизнь, как только друг может любить друга.
Я люблю тебя, когда ты даёшь мне радость или горе,
Когда я смеюсь или плачу, наслаждаюсь или страдаю.
Покидая тебя, я буду страдать и уеду от тебя с тем чувством горя,
Какое испытывает друг, вырываясь из объятий друга.
Если у тебя даже не останется для меня больше радости, пусть!
Мне останется твоё страдание.
Ницше пришёл в восхищение от этого подарка и хотел отплатить за него тем же. В продолжении восьми лет он намеренно избегал всякого музыкального творчества, музыка нервировала его и приводила в изнеможение.
Теперь, после продолжительного перерыва, он снова принялся за неё и решил написать на стихи Лу Саломе что-то в духе скорбного дифирамба. Но работа эта слишком взволновала его и вызвала новые физические страдания: появились невралгические боли, резко изменилось настроение, начались припадки сомнения. На смену радостному подъёму явилось состояние безразличия и пресыщенности.
Он должен был слечь в постель и из своей комнаты писал Лу записки следующего содержания: «Я в постели. Ужасный припадок. Я презираю жизнь».
И всё-таки «Гимн жизни», который он отдал на суд своим друзьям-музыкантам, имел большой успех. Один дирижёр оркестра взялся исполнить это произведение. Ницше радостно делится этой новостью с Лу: «По этому пути мы можем придти вместе к потомству, — другие же пути оставить открытыми».
Хотя оба друга — Ницше и Рэ постановили делить между собой эту девушку духовно, в их отношениях не было недостатка в истинно мужских претензиях и соперничестве. Когда Лу проводила часы, дни и целые ночи в обществе одного из них, у другого начинали появляться навязчивые фантазии, которые в конце концов окончательно расстроили их дружбу.
Ницше переживал значительно больше. При этом он забывал, что у Рэ имеется не меньше оснований для подозрений. К примеру, затянувшаяся прогулка Лу и Ницше на вершину Монте Сакро. Они объясняли своё чересчур долгое путешествие тем, что хотели увидеть заход солнца в Санта Роса, откуда, как утверждают пытливые исследователи, солнца вообще не видать.
Позднее Ницше, подразумевая прогулку на Монте Сакро, благодарил Лу «за самый пленительный сон моей жизни». Эта фраза побудила назойливых репортёров допытываться у Лу (уже в её преклонном возрасте), о чём они беседовали и целовались ли… Лу со свойственной ей иронией отвечала, что мало что помнит по этому поводу.
Постепенно дружба Ницше и Лу подходила к концу. И этому, пожалуй, можно найти объяснение. Лу приехала к нему в Лейпциг, как и обещала, но в сопровождении Пауля Рэ. Должно быть, она хотела, чтобы Ницше понял, какова была её дружба с ним, в которой она ему никогда не отказывала. Но при этом она сохраняла полную свободу и не хотела подчиняться его воле. Отношение её к нему можно было скорее назвать симпатией и уважением, чем полной духовной преданностью.