Встречи усложнялись тем, что к началу 1990-х годов надежда на объективные публикации в распоясавшихся перестроечных изданиях иссякла. И всё же, хотя сотрудники КГБ иллюзий по этому поводу уже не испытывали, предпринятая по инициативе Крючкова попытка перейти в пропагандистское контрнаступление приносила определённые плоды. Основной упор во время встреч в трудовых коллективах делался на самый злободневный вопрос, вокруг которого развернулось наибольшее количество спекуляций, — репрессии 1930-х годов. Люди убеждались, что большинство чекистов не только не имели никакого отношения к перегибам прошлого, но и сами становились жертвами произвола.
Иногда встречи получали самые неожиданные повороты. Начальник разведки Шебаршин в воспоминаниях описывает своё посещение московского авиационного завода «Знамя труда». Как всегда, после выступления последовал град вопросов. Был среди них и такой, весьма распространённый тогда: «Сколько вы зарабатываете в месяц?» Шебаршин ответил: «Тысячу триста рублей».
Аудитория загудела. Леонид Владимирович не мог понять, в чём дело, пока из зала не раздался громкий голос: «У нас столько слесарь может заработать!» Вот, оказывается, в чём дело! А он-то подумал, что величина названной суммы поразила людей и вызвала у них неодобрение. Ведь сказки СМИ о невиданных зарплатах и льготах «партократов» и чиновников к тому времени уже сделали своё дело.
(Кстати, у нас с читателем есть возможность заглянуть в партбилет Крючкова, позволяющий по отметкам об уплате членских взносов составить точное представление о его ежемесячных доходах. Так вот, в 1990–1991 годах, когда он был руководителем государственного масштаба — председателем Комитета государственной безопасности СССР, его заработная плата, вместе с доплатой за звание «генерал армии» и без вычета подоходных налогов, составляла 1920–2100 рублей в месяц. Естественно, тогда члену КПСС утаивать какие-то суммы, например гонорары за публикации, и в голову не приходило — это было равнозначно политическому самоубийству. О зарплате высококвалифицированных рабочих в советское время только что упоминалось, а сравнить доходы Крючкова с доходами нынешних государственных мужей, особенно руководителей ведущих государственных корпораций, читатель сможет и без нашей помощи.)
Конечно, далеко не всегда удавалось чекистам достигнуть взаимопонимания с аудиториями, собиравшимися на встречи с ними, — нередко приходилось сталкиваться с людьми, которые своё негативное или даже враждебное отношение к КГБ определили раз и навсегда. Так, на одной из встреч Крючкова с группой депутатов, состоявшейся в марте 1990 года, возникла острая полемика по поводу выступления на Первом съезде народных депутатов Юрия Власова, охарактеризовавшего КГБ как «подпольную империю», уничтожившую цвет нации и установившую «неохватный контроль над обществом, над каждым в отдельности». Понятно, что единомышленникам Власова ничего доказать или объяснить не удалось. Как правило, бесполезно было обращаться к разуму тех, кто возлагал вину за репрессии 1930-х годов на поколение чекистов 1980-х, требовал от них «очищения» и «покаяния».