— Видишь, — проговорила она, вытаскивая из-за пазухи крест, — а у тебя другой бог…
— Если только это… — голос Евы дрогнул и тут же окреп. — Я тоже буду носить крест. — Она смотрела прямо в глаза старой изумленной женщине: — Я люблю Савву, я буду любить его бога.
— У него нет бога! — громко возразила старая Александра. — Он же тебе ничего не сказал.
— У тебя нет бога? — Ева повернулась к Савве. — Это правда, Савва?
И он ответил:
— Ты же слышала, что сказала бабушка.
— Тогда и у меня… не будет бога. Я верю Савве, он знает лучше меня, есть бог или его нет.
— Господи! — Александра даже отстранилась. — Так легко отказываться от бога?
Ева молчала.
— Ну так я скажу тебе главное: он коммунист. Наш Савва — коммунист.
У Евы расширились глаза, и она заметно побледнела.
— Вот видишь, — тихо проговорила бабушка, — этого он тебе и не сказал.
Теперь, весь напрягшись, Савва ждал, что ответит Ева. Она подняла глаза и встретилась с его взглядом.
— А разве коммунист не имеет права жениться? — спросила она. — Я не могу быть твоей женой, Савва?
— Почему же… Кто тебе сказал? — Савва не спускал с нее взгляда. — Я такой же человек…
— Так, значит, я могу быть твоей женой, это вам не запрещают?
Он засмеялся, полов плечами.
— Я буду твоей женой, Савва, — спокойно сказала Ева, обращаясь к нему через плечо бабушки.
— Но ты же из дома Боруха! — Александра взяла Еву за плечо. — Думаешь ли ты, что говоришь?
— Я ушла из его дома. У меня больше нет другого дома, кроме вашего.
— Что ты с нею сделал, Савва? — Руки старой женщины тряслись от волнения. — Что ты натворил, Савва?
Но вместо Саввы ответила Ева:
— Это я так решила, бабушка. — Она попыталась приблизиться, но Александра отступала, выставив перед собой руки отстраняющим жестом. — Я не могу жить без Саввы! Я его жена!
Но старуха все отступала.
— Он моя судьба, — тихо, отчаянно говорила Ева, идя вслед за бабушкой Саввы. — Не отнимайте его у меня!
Бабушка покачала головой. Тогда Ева опустилась посреди комнаты на колени. Савва метнулся к ней, но его остановил властный окрик бабушки.
— Не тронь ее! Я сама подниму…
Она подошла и, глядя на поднятое вверх лицо девушки, в ее молящие, полные отчаяния глаза, попросила:
— Встань… Встань, дочка.
У Евы задрожала спина, старуха нагнулась и провела огрубевшими пальцами по ее лицу.
— Встань. Бог с вами. Не я вам судья.
Она подождала, пока Ева поднимется.
— Савва, а теперь расскажи, на что она идет. Расскажи без утайки, пусть она знает, что ее ждет. Она еще дитя, Савва.
Савва, по-прежнему стоя у дверной притолоки, молчал. Он все еще мысленно видел стоящую на коленях Еву, ему хотелось взять ее за руку и увести куда-нибудь, спрятать, укрыть от беды, от страха. Но он видел, что обеим женщинам этот разговор очень важен.