— Ты не Эттли. Молчишь, как мертвая. Нет, тебе далеко до Эттли.
Он отворачивался от Евы, и они продолжали свою прогулку.
Но иногда Ева тихо советовала:
— Женись на ней, на Эттли.
— А мое будущее? — спрашивал Наум. — У Эттли нет приданого.
— И у меня нет.
— И у тебя нет, — соглашался Наум, — но у тебя есть реб Борух. Ты можешь стать богатой невестой, и тогда у меня будет своя лавка.
— Я думаю, реб Борух не оставит мне наследства.
Наум пугался:
— Ты что-нибудь знаешь о его завещании?
— Откуда мне знать, я просто так думаю.
— Этого не может быть. Раз он взял тебя в свой дом…
Ева вспоминала влажные цепкие пальцы Боруха, его зловонное дыхание, свой страх, пыльное кресло под лестницей и холодные изучающие глаза таинственного кота, улыбку Фриды и загнанно озиралась.
Наум спрашивал:
— Почему ты все время оглядываешься?
По Александровской ходили дребезжащие трамваи с открытыми площадками, катили пролетки на мягких шинах. Ева робко предлагала:
— Покатаемся на трамвае?
Если Наум был в хорошем настроении, он соглашался, и они ехали в сторону вокзала и обратно. Потом он провожал ее до дома Боруха. Он задумчиво осматривал мрачное большое строение, похожее скорее на лабаз, чем на жилой дом, и со вздохом признавался:
— Может, мой отец что-нибудь знает, раз он решил обручить меня с тобой. Мне думается, я бы мог найти себе хорошую партию, но раз так решил мой отец… Может, он с кем советовался?
Однажды в дом Боруха пришел слесарь. Это был первый посторонний человек, которого Ева увидела, прожив несколько месяцев только в обществе Боруха, Фриды и кота. Она переходила за слесарем из комнаты в комнату, с любопытством следя за каждым движением веселого беспечного парня. Он смешно ерошил пятерней свои светлые волосы, щурил голубые круглые глаза. Одет он был в синюю косоворотку и серые брюки, и эта простая одежда выглядела на нем ладно, пригнанно, и весь он был легкий, спорый.
— Замков у вас много, — с ироническим почтением сказал он, открывая свой чемоданчик с инструментом. — Солидно дело поставлено.
Ева равнодушно согласилась:
— Замков много.
— Воздух не пробовали запереть на замок? — деловито спросил парень, ковыряясь в замке.
И Ева ответила так же деловито и серьезно:
— Пробовали.
Слесарь с любопытством оглянулся, и его губы сморщились в улыбке.
— Ну и что?
— Трудно.
— Что трудно?
— Воздух запереть трудно, — пояснила Ева.
Он даже тихонько присвистнул.
— Этого я не ожидал, — признался он, взлохматив свои волосы и теперь уже озадаченно посмотрел на Еву. Он сидел на корточках, привалясь плечом к дверному косяку, и разглядывал Еву, откинув светловолосую голову.