— Чего вы не ожидали?
— Да вот такого ответа.
Ева смутилась под его взглядом и потупилась. Но он успел прочесть в глазах Евы что-то, окончательно сбившее его с толку, потому что больше ни о чем не спрашивал, молча ковырялся в замках, иногда задумчиво покачивал головой и про себя чему-то усмехался.
Через две недели, когда Ева прогуливалась с Наумом, она снова увидела веселого слесаря. Тот удивленно поднял брови и скосил глаза на Наума. Ева вспыхнула, но глаз не опустила, и такое было в ее глазах требование, что слесарь остановился, почтительно снял затрепанный картуз и поздоровался.
— Кто этот человек? — заинтересовался Наум.
— Слесарь.
— Он что, твой знакомый?
— Да, — твердо ответила Ева.
Третья встреча произошла в аптеке. Слесарь стоял у окошка, увидев Еву, отвернул голову. Она подошла и стала рядом.
— Здравствуйте, — сказала она, покраснев.
— Как же вы убежали из-под стольких замков? — невесело пошутил парень.
— Кто у вас болеет? — вопросом на вопрос ответила Ева.
— Мама.
Она подождала, пока он получил лекарство.
— Как вас зовут? — спросила Ева.
Он держал в руках бутылочку с бурым лекарством и желтой сигнатуркой, руки у него были в ржавчине и ссадинах.
— Савва, — немного удивленно ответил он. — Савва Русет.
— А меня — Ева.
— Ева… — Он покачал головой и улыбнулся. — Ева!
Они стояли у окна, глядя друг на друга. Толстый провизор, растиравший в ступке порошок, вдруг засмотрелся на них, и у него выпал из рук пестик.
Ева с неосознанной досадой оглянулась на него, и тот сказал:
— Извините!
— Мне пора идти, — Савва протянул руку. — До свидания, Ева.
Она вскинулась:
— Вам надо идти? — Она не скрывала своего огорчения.
Проводив Савву до двери, она с тем же выражением огорчения протянула провизору рецепт.
— Как здоровье реба Боруха?
Ева смотрела на провизора, не понимая.
— Передайте ему мое почтительное пожелание здоровья.
Ева молчала.
Выдавая ей порошки, провизор сказал:
— У него скоро умрет мать: чахотка.
— У кого? — замирая, переспросила Ева. — У кого умрет мать?
— Я говорю о матери Русета. Вы же с ним знакомы? С Саввой?
Ева схватила коробочку и выскочила за дверь, но Саввы уже не было.
Через несколько дней тот же провизор опять сказал Еве:
— Сегодня будут хоронить мать того слесаря… Саввы Русета.
Провизор старательно упаковывал порошки в синюю картонную коробочку и ждал расспросов Евы.
— Это большое несчастье, — продолжал он, так и не дождавшись от Евы ни единого слова. — Когда дети хоронят родителей, — большое горе. А когда родители хоронят детей… Никому бы этого не дождаться, даже врагам нашим!
Провизор поднял на Еву усталые в красных прожилках глаза.