— Послушайте, Энтон, я пробыл здесь достаточно долго, видел слишком много молодых жизней, унесенных Смутой, и в этом виноваты ты и твоя вооруженная борьба. «А ты сидел с майорами на базе и гнал глупцов-героев к верной смерти»[169]. Правда и неправда не входят в мои обязанности, но у нас есть еще одна молодая жизнь, которая сейчас гаснет на заднем сиденье этого фургона, и ее мы могли бы спасти. Ты не лысый и не задыхаешься, но, кроме этого, ничего не меняется.
— Уилфред Оуэн[170], — кивнул Энтон. — Очень хорошо. Док, ты должен был быть в Кеше.
— Зигфрид Сассун на самом деле, — сказал я.
Мы выехали с проселочной дороги на главную и направились к границе, находившейся всего в полутора километрах от нас. И только мы сделали второй поворот, встречная машина мигнула нам фарами — традиционный местный сигнал о том, что впереди армейский блокпост.
Энтон тут же остановился.
— Больше нельзя рисковать и ехать на машине, иначе нас схватят, — сказал он. — Отсюда пойдем пешком.
— Дела идут все лучше и лучше, да? — заметил я.
— Вы слышали, чего он хочет, док.
— Я слышал, что сказал один введенный в заблуждение парень. Отсюда и до границы местность суровая. Мы не можем нести его всю дорогу; нам придется разбудить его, и ему будет неприятно.
— Делайте все, что потребуется, — сказал Энтон, — но только побыстрее. Нам придется сделать немаленький круг, чтобы объехать КПП. У них всегда есть разведчики.
Энтон открыл ближайшую калитку и вывел машину в поле, плотно прижавшись к живой изгороди для укрытия.
— Настоящая высокотехнологичная война, правда? По крайней мере, сегодня хороший день, — сказал я.
Я легонько встряхнул Джеймса, он пошевелился и открыл глаза.
— Мы уже приехали, док? — спросил он, как ребенок в долгой поездке на машине.
— Скоро, Джеймс, очень скоро, — пообещал я. — Но сначала нужно немного прогуляться.
Он взглянул на холм перед нами и закрыл глаза.
— Нет проблем, док, — сказал он. — То, что нас не убивает, делает нас сильнее.
— Только не Ницше, пожалуйста, — попросил я. — Разве тебя ничему не учили в тюряге? Следующим будет Киплинг.
— В Киплинге нет ничего плохого, — вмешался Энтон, бросая ветку на машину. — Вроде бы сочувствовал империалистам, но на самом деле понимал простых людей.
Я взял Джеймса за одну руку, Энтон за другую, и мы побрели через поле. Первые метров восемьсот прошли легко — пологое пастбище, скрытое в зарослях ясеня и шиповника. Затем уклон стал круче, а земля — менее ровной, поросшей жестким вереском и густой травой. Мы миновали военный наблюдательный пост, один из многих, гирлянды которых украшали холмы Южной Армы, но никто из нас даже не взглянул на него. Эти посты были декоративными, редко там встречались люди.