Веронике здесь не место. Это помещение для чужаков. Или дальних родственников. Вероника ни к первым, ни ко вторым не относится.
Судорожно выдохнув, моя бывшая вытирает лицо.
– Ханна, что происходит, черт подери?!
– Если бы я знала! – Опускаюсь на кровать рядом с ней. – Если дело в нью-йоркской стычке, зачем Кровавая Ведьма старательно шифруется?! Зачем поджигать дом Нолана? Почему бы сразу на нас не напасть?
Вероника прислоняется ко мне плечом, и матрас скрипит.
– Может, в нашем страхе – самый кайф. – Горький смешок застревает у девушки в горле. – Она шугает нас, шугает, а затем налетит и прикончит. – Вероника содрогается. – Прости, что слишком мрачно.
– Но почему мы? Если это та ведьма и она хочет отомстить за случившееся в Нью-Йорке, почему бы не устроить охоту на Заклинательниц, которые все затеяли? – Я тянусь к горлу, и ноздри заполняет запах горелой плоти. – Они пытались лишить ее магической силы, а мы просто оказались в неудачное время в неудачном месте.
Воспоминания затягивают, будто водоворот. Я снова оказываюсь в тесной нью-йоркской квартирке и вынуждена сторожить связанную, истекающую кровью пленницу. Заклинательницы поймали Кровавую Ведьму после того, как она подкараулила меня в Центральном парке, а Вероника согласилась помочь им доварить зелье. Я в их затеях участвовать не желала, но Кровавая Ведьма, освободившись, обвинила меня. И сильно ударила, чтобы заполучить мою кровь, после чего поставила на колени. Когда Заклинательницы сообразили, что пленница сбежала, они тоже на меня набросились… Я содрогаюсь. Вероника до сих пор не извинилась за роль, которую сыграла в том кошмаре.
– Может, ты права и Нью-Йорк ни при чем. – Вероника подтягивает колени к груди и обвивает их руками. Она дрожит всем телом. – Только кем бы ни был тот парень и откуда бы ни явился, у него есть моя кровь. Ханна, ты в курсе, что это значит.
Я напрягаюсь. После уик-энда в Нью-Йорке у нас пропало взаимопонимание, но боль от Кровавой магии не пожелаешь испытать никому.
– Ты в безопасности. Мои родители не дадут тебя в обиду. – Я тянусь к ее руке, и Вероника сжимает мою ладонь. – Прости, что долго не отвечала по телефону.
Вероника отстранятся.
– Чем ты занималась?
«Ходила на свидание». Но вслух я ничего подобного не скажу. Не хочу окончательно портить ей настроение.
– Я была в «Котле». На работе по телефону мне разговаривать нельзя.
Вероника ерзает, но, в конце концов, смотрит на меня, впиваясь глазами в мое лицо.
– Если бы не твоя смена в «Котле», ты быстрее бы ответила?
– Вероника…
– Я серьезно. Ты ответила бы сразу же, если бы на работе не сидела? – Вероника хватает меня за обе руки и продолжает буравить пристальным взглядом. Она даже почти не моргает, словно думает, что таким образом можно рассмотреть прошлое и увидеть, чем я занималась, когда она мне названивала.