По линии внешней разведки были получены, причем своевременно, а точнее — даже заблаговременно, ценнейшие данные, вплоть до конкретных числовых данных по ядерным константам. И все это, хотя сами данные были доступны лишь двум-трем десяткам ядерщиков (полностью — Курчатову, менее — Харитону, еще менее — Зельдовичу, и так далее), имело важнейшее значение. Не в последнюю очередь разведчикам Игорь Васильевич Курчатов был обязан своей репутацией физика с удивительной интуицией, позволяющей чуть ли не из воздуха выхватывать верные цифры! В действительности же его интуиция нередко объяснялась информацией.
Однако усилия разведки обеспечивали — как максимум — получение подробных сведений и данных. А для полноценного их осмысления требовались ученые примерно такого же класса, как и те, кто впервые пришел к верному решению в США. К тому же надо было понять — не имеем ли мы дело с дезинформацией? И разведывательную информацию — ее цифры, надо было проверить вначале расчетом, а затем и экспериментом. Так что даже наличие самых подробных разведывательных сведений само по себе проблемы не решало.
Показательна, например, история нейтронного запала первой советской атомной бомбы. Разведывательные данные из США содержали сведения об инициаторе — источнике нейтронов на основе уникального радиоактивного материала полония-210. Сведения о нейтронном инициаторе были весьма подробными. Но где взять этот самый полоний? Требовалось срочно организовать его производство, и вот тут могли помочь лишь собственный опыт и накопленный в стране научно-промышленный потенциал. Первоначальное количество Ро>210 было выделено из радия-эквивалента Государственного фонда Министерства финансов.
Затем было развернуто постоянно действующее производство Ро>210. Исходным материалом был облученный в реакторе металлический висмут. В основе же процесса выделения Ро>210 лежала технологическая операция его осаждения из азотнокислых растворов висмута на поверхность порошкового металла высокой чистоты, получаемого электрохимическим способом. Многократное переосаждение увеличивало коэффициент обогащения в миллион раз. Все это могли совершить лишь профильные отечественные специалисты, а не мастера разведки!
Можно напомнить и историю с получением графита сверхвысокой чистоты для будущего уран-графитового реактора, ряд данных по которому также был получен разведывательным путем. Требовался материал с крайне жесткими характеристиками сечения захвата нейтронов, а это означает фантастическую химическую чистоту графита, фактически — чистого углерода без малейших примесей. Такого графита страна ранее не производила — в том просто не было нужды. И когда Курчатов выставил свои требования, выяснилось, что необходимо, по сути, качественно иное производство. Такого — сверхчистого — графита в СССР не делали. Новые нормы чистоты графита были настолько непривычны, что сотрудник Курчатова И.С. Панасюк вспоминал как один из заводских инженеров настойчиво пытался выяснить — каким методом и при каких давлениях заказчики графита делают… алмазы?