И в этом не было никакой печали, только радость.
И в этом не было никакой усталости, только страсть.
* * *
Старые часы пробудились от сна, в полночь механизм заскрипел и первый, ещё хриплый удар колокола возвестил о Начале.
О Начале Начал.
Одна эпоха канула во мрак, вторая восстала в сиянии света.
Я, как многие другие странники, замер на площади, среди мягко кружащегося снегопада. Замер и слушал, как отбивают удары, как каждый знаменует, отделяет, отчёркивает то, что уходит, от того, что пришло.
Странники рядом со мной улыбались. Их глаза сияли, они касались плеч друг друга, понимающе кивали. А когда прозвучал последний удар, мы запели все вместе. Песня странников зазвенела, поднимаясь всё выше и выше.
Песня странников звёздным светом рассыпалась по мирам, соединённым дорогой. Она зазвучала, стала сильной, задала новый ритм. Сколько голосов сплелись в ней, сколько силы в ней было. И я был её частью. Я сам давал ей сил.
* * *
Ночь длилась.
Это была дивная ночь.
Начало начал.
* * *
Рассвет я встречал у берега моря. Я всматривался в волны, слышал в их шуме отголоски песни.
Почти не заметил, когда отец подошёл сзади и легко коснулся плеча.
— Не грустишь?
— Нет, — я качнул головой. — Совсем нет.
— Хорошо, мы должны отпустить с радостью, — он всматривался в неспокойное море, и я почувствовал, что солнце уже очень скоро поднимется, выкатится из-за горизонта.
— Ведь мы ничего не теряем?
— Ничего. Отпуская, не всегда теряешь.
И мы замолчали. Рассвет разливался в воздухе. Край солнечного диска засиял перед нами.
Я слышал, как шепчет дорога.
Я отпустил. И что-то отпустило и меня самого.
Наступала новая эпоха.
Каждый странник чувствовал это. Каждый странник улыбался, глядя на то, как в первый раз вставало солнце. В по-настоящему первый раз.
353. Рассвет на краю мира
Сухая трава чуть трепетала от ветра, шуршание напоминало сухой треск крыльев насекомых. Я поднимался на вершину холма, временами останавливаясь, чтобы взглянуть в белое небо. Когда я вошёл в этот мир, белизна так приковала мой взгляд, что несколько минут я всматривался, пытаясь понять, действительно ли это плотная пелена облаков. Однако больше походило на чистейший лист, будто кто-то не закончил с этим миром, не дорисовал, не довёл черту, не внёс дополнительных красок.
Теперь я поднимался всё выше, мечтая с холма осмотреться и лучше понять принявшую меня реальность.
Ветер то налетал с новой силой, то затихал, точно откатывался волной назад, срываясь на кронах застывшего в долине меж холмов леска, пока тут, на высоте, стояло затишье. Я видел сбросивший листву кустарник, иногда останавливался, чтобы рассмотреть круглые булыжники, разбросанные тут и там, порой задерживал взгляд на покачивающихся колосках уснувших осенью трав.