* * *
Кто-то мягко гладил её по щеке. Во всём теле разливалось необычное тепло, и так не хотелось выплывать из дремоты, из спокойной неги, что Вэл недовольно вздохнула.
— Просыпайся, дитя, просыпайся.
Вэл с трудом открыла глаза.
Она лежала на низкой софе, притаившейся у самой стенки шатра, вне освещённого круга. Над ней склонился тот самый мужчина. Тёмные косы чуть покачивались, и Вэл отчего-то улыбнулась этому.
— Я сумел исправить твой внутренний компас, — сказал он, заметив улыбку на её губах. — Что ты чувствуешь?
— Лёгкость, — удивлённо ответила Вэл. Никакие другие мысли не рождались в голове, не было больно или стыдно, не казалось неправильным своё существование. Вэл даже не знала, когда бы ей было так хорошо.
— Значит, всё действительно стало правильным, — удовлетворённо кивнул он.
— Кто вы? — Вэл села и подтянула к себе ближе сумку.
— Тот, кто умеет выправлять жизни, — он склонил голову к плечу. — Тебе пора идти.
— Нет, не прогоняйте, мне нужно знать, — поднявшись, она всмотрелась в его лицо. — Мне нужно знать, кто вы. Откуда вы.
— Я принадлежу ярмарке, а она — мне, — и он усмехнулся. — А тебе принадлежит дорога. Ответы на вопросы ты найдёшь во время своего путешествия.
— Дорога? Путешествие? — Вэл пожала плечами. — Возможно. Но куда мне идти?
— Я сделал всё, чтобы ты поняла свой путь, — он ткнул её пальцем в грудь. — Слушай его.
— Слушать? — Вэл закрыла глаза, сосредоточиваясь. За стуком сердца она различила механическое жужжание, точно внутри неё спрятался механизм. Это отчего-то успокаивало, а не пугало. — Поняла.
— Иди, дитя.
Вэл вышла из шатра в темноту.
Вокруг не был ярмарки, только дорога уводила на восток, но Вэл знала, что именно это ей и нужно. Она не оглянулась назад, где-то за лежавшей перед ней ночью прятались все необходимые ответы.
Вэл начала путь.
— …И есть города, которые я покинул, есть миры, где я больше не побываю никогда, — договорил он. В таверне стояла тишина, все слушали внимательно, хотя, быть может, представляли на месте говорившего самих себя.
За спиной каждого странника города, которые он покинул, миры, куда никогда больше не придёт.
— Иногда… — он продолжал, и голос его дрогнул, — иногда я думаю, что со мной случится, если окажется, что реальностей позади станет больше, чем тех, что лежат впереди. Что будет, ведь я не умею поворачивать назад? Так случится, что я пройду все миры и… Что тогда?
— Это невозможно, — возразила ему странница, скрывшая лицо за широкими полями. — Все знают, что это невозможно.
— Отчего же все знают? Откуда такая уверенность в этом? — он поднялся, и теперь я рассмотрел его. Высокий, но хрупкий, он казался слишком бледным и нервным, будто бы пыль дорог прежде не ложилась на его плечи. Я не поверил бы, что он странник, не признал бы за своего.