Закрыто. Так, еще раз, открыть защелку… Нет, не получается.
Что-то неприятно заскребло по полу у него за спиной. Саша, не выдержав, шарахнулся в сторону и больно ударился боком о тумбочку. Телефон! На тумбочке должен лежать телефон… да, вот он! Тусклый экран зажегся, ничего не осветив, но через секунду вспыхнул фонарик, и луч света прорезал плотную, почти осязаемую тьму. Саша успел заметить, как из светлого пятна убралось что-то похожее на длинные когти… или костяные пальцы, длинные-длинные, словно спицы.
Его ног коснулось что-то мокрое. Саша опустил фонарик: на полу плескалась вода. Что за черт? Он ведь точно перекрыл кран. Вода была ледяной и прибывала быстро. В темноте что-то зашлепало по направлению к ванной. Саша изо всей силы навалился на дверь, но она не поддалась. Воды было уже по щиколотку, она колыхалась у ног, на поверхности качались какие-то бумажки и разный мелкий мусор. Что-то с шумом упало в противоположном углу, луч фонаря панически метнулся в ту сторону, но Саша увидел лишь свой пиджак, свалившийся со стула прямо в воду. Пиджак, с которого так и не удалось вывести пятно от чая, пролитого Ваней. Ваня… Суперкоманда… с суперспособностями…
В ванной с грохотом раздвинулись створки душевой кабины. Саша прижался спиной к стене и набрал в легкие побольше воздуха… нет, не получается, он не может вспомнить ни одной мелодии. Ни единой! Ни одного слова, ни одной ноты. Из ванной снова послышался звук скребущих по чему-то твердому когтей. По воде прошла рябь, мелкие волны, ударяясь о Сашины ноги, разбежались вокруг. Волны… волны дробятся… о берег? О скалы…
О скалы грозные дробятся с ревом волны
И, с белой пеною крутясь, бегут назад.
Но твердо серые утесы
Выносят волн напор, над морем стоя!
Ничего не получается, голос не слушается, то ли от усталости, то ли от волнения. Может быть, он исчез навсегда? И вместе с ним все остальное пропало на веки вечные? Остались только холод и тьма…
От скал тех каменных у нас, варягов, кости,
От той волны морской в нас кровь-руда пошла,
А мысли тайны от туманов…
Саша оторвался от стены. Вдруг мелькнула мысль: сколько людей погибло вот так, в темноте, в ледяной воде, без надежды на спасение?
Мы в море родились, умрем на море!
Страх сменился отчаянием, а отчаяние — злостью и странным мрачным удовлетворением. Он сделал шаг вперед, потом еще один. Голос изменял ему, из горла доносилось какое-то бульканье, но настоящий голос… вот он, здесь!
Мечи булатны, стрелы остры у варягов,
Наносят смерть они без промаха врагу…
Дверь в ванную с грохотом слетела с петель, и изнутри вырвался свет — странный, трепещущий, совсем не похожий на электрическое освещение. Саша шагнул в освободившийся дверной проем.