— Вживаюсь в роль. Представляю, что я юное прелестное дитя двадцати шести лет и мозг у меня как у цыпленка, — сказал Сёма и отправил ей по воздуху бумажный самолетик, сложенный из Татьяниного письма.
Самолетик описал красивую ровную дугу и почтительно улегся у ног Веры.
Пианистка захлопала в ладоши и потребовала себе такой же.
Ваня и Люша топтались у двери, и издалека было ясно, что у них какое-то затруднение. Люша придерживала портьеру, а Ваня возился с замком и что-то раздраженно бухтел.
— Ну что еще? — устало спросила Вера. — Опять ключи перепутал?
— Нет, ключ правильный, просто не открывается. Не пойму, вроде поворачивается же нормально… — Ваня подергал дверную ручку. — Нет. Заперто.
— Дай я попробую, — предложил Саша.
— Попробуй. Только я уже и Люшиным ключом пытался открыть, не получается.
И действительно, они все перебрали по очереди свои ключи — с тем же результатом.
— Не понимаю, — Саша присел на корточки и заглянул в замочную скважину. — По идее, мы его открыли. Может, дверь заклинило?
— Такое бывает от сырости, — сказала Люша, которой надоело держать портьеру и хотелось внести свою лепту в общее дело. — У нас на даче…
Вера в изнеможении прислонилась к стене.
— Люшенька, какая сырость? Ты помнишь, когда вообще дождь шел? Вот и я не помню. Лучше скажите, кто в последний раз здесь был и дверь закрывал? С того и спрос.
— Ну я был последний, — неохотно признался Ваня. — Пиджак там оставил, а в нем ключи от машины. Надо было забрать.
— Ясно.
— Ничего не ясно! Когда я закрывал, нормально все было!
— Кто-нибудь знает, как звонить слесарю? — спросил Сёма.
Саша хотел было выпрямиться и достать телефон, но вдруг отчетливо различил легкий шум там, внутри, в запертой комнате. Вороватое движение — совсем рядом, сразу за тонкой перегородкой двери. За его спиной продолжали болтать и препираться, и он, оглянувшись, сделал им знак замолчать.
Стало тихо. Ваня, который стоял ближе всех, чуть нахмурился, прислушиваясь, и кивнул.
В комнате кто-то был. Это он заперся там изнутри на защелку, а замок в порядке. Саша медленно поднялся, стараясь не шуметь. На него вдруг нахлынул жар — не от волнения даже, и не от страха, а от смешной детской обиды: какой-то чужак без приглашения забрался в их комнату, в их тайное укрытие и уютную норку, где так спокойно и безопасно, где заживляют разбитые сердца и рассказывают невероятные истории за чашкой чая. Забрался и сидит там, не пуская настоящих хозяев на порог.