Проклятье, Кею просто необходимо было ружьё! Любой ствол — чтобы не чувствовать себя дичью, за которой гонятся охотники! Но оружия не было — только остро наточенный сапожный нож.
Кей подошёл к Доротее и только сейчас разглядел, что на ней надето вовсе не обычное домотканое платье, а грубые штаны и рубаха, как на топтавшемся рядом с ней Зайце.
— Так сподручней будет верхом ехать, — спокойно объяснила она, встретив удивлённый взгляд Кея.
Тот кивнул и вновь, неожиданно для самого себя, спросил почти умоляюще:
— Доротея, ты хорошо подумала? Нас всех могут убить… а тут тебя никто не обижает, ты могла бы…
Пухлые губы Доротеи вдруг искривились в горькой усмешке, такой же, как у самого Кея.
— Я уже умерла, когда меня разлучили с Дэвидом. Так что…
Она пожала плечами.
Кей прикусил губу. Внезапная мысль, которая почему-то раньше ему, дураку, не приходила в голову, теперь просто взорвалась у него в мозгу. Он схватил Доротею за локоть и выдохнул:
— Ты знаешь, где сейчас твой сын? Ну… куда его продали? Мы сперва поедем туда и заберём его.
Доротея покачнулась, словно от толчка, и, наверное, упала бы, если бы Кей её не держал. Глаза у неё снова стали похожи на громадные чёрные озёра, глубокие, как пропасть, а пальцы больно вцепились в руку Кея.
— Но разве мы можем? — задыхаясь, прошептала она. — Боже мой, Господи всемилостивый, я не знаю, где мой Дэвид сейчас! Тогда его продали в усадьбу «Два дуба», мистеру Квику, это в двух милях к югу отсюда, и с тех пор я ничего о нём не слышала! Я даже не знаю, жив ли он!
Она прижала ладонь к губам, немо глядя на Кея.
— Но ты хочешь забрать его? — отрывисто спросил он. Сейчас было не до сюсей-пусей, ей следовало объяснить всё как есть. — Его могут убить вместе с нами… или же он увидит, как умираешь ты, его мать!
Доротея отняла руки от лица и выпрямилась.
— Я хочу, чтобы он стал свободным, — так же отрывисто, как Кей, проговорила она своим глубоким голосом. — И пусть на всё будет воля Божья… и твоя, Кей Фирс Дог. Это моя бабка послала мне тебя, я знаю. Она умерла свободной, не чета мне, она никому не подчинялась и никого не боялась.
— Небось моя собственная бабка здесь тоже поработала, — буркнул Кей, выдавив усмешку. — Тоже бойкая была старушенция.
Он вздрогнул, словно корявые бабкины пальцы поймали его за ухо.
Помоги ему Господь, он намеревался совершить несусветную глупость! Доротеин малец будет замедлять им переход, будет пищать… и, может, даже заболеет! И как, не подняв кипежа на всю округу, выдрать его из чужой усадьбы, которая к тому же находилась на две мили южнее, то есть ещё дальше от границы с Теннесси?!