— Иоганн, ты живой? — маэстро опустил опознавательный знак и покрутил головой, отыскивая помощника.
— Живой, — тот ответил настолько грустным голосом, что старый вояка заподозрил неладное. — Но лучше бы меня убили.
Саксонец сидел на лежащей в возу бомбарде, и потухшим взглядом наблюдал, как из пробитого стрелой бурдюка вытекает вино. Ещё две стрелы торчали из соломы у ног Иоганна, и оттуда на пыльную дорогу падали красные как кровь капли. Действительно, жизнь без выпивки мало отличается от смерти, это вам любой наёмник подтвердит.
— Происки дьявола! — сделал вывод Датини. — В землях схизматиков он особенно силён!
— Он маленький, — ответил Лянге.
— Кто?
— Дьявол маленький.
— Ты видел дьявола, Иоганн?
— Да сам посмотри, вон он над дорогой летит, — ткнул пальцем вдаль саксонец.
Маэстро посмотрел в указанном направлении, и перекрестился, поцеловав нательный крестик. В небе парило непонятное чудовище небольших размеров, напоминающее четырёхлапого паука с поблёскивающими на солнце глазами. Крылья у паука отсутствовали, зато на конце каждой лапы имелись едва видимые блюдца, с помощью которых исчадие ада и держалось в воздухе. А ещё оно стрекотало, выписывая круги над остановившимся обозом.
Чуть в стороне от дороги, на самой опушке леса, пошевелилась поросшая травой кочка. Две другие рядом с ней остались неподвижны, и только громкое сопение выдавало присутствие человека. Точнее, трёх человек.
Самый старший, которого спутники уважительно величали боярином Иваном Леонидовичем, внимательно смотрел на передаваемую с квадрокоптера картинку и ругался сквозь зубы:
— Кошёлка старая, чтоб на ней черти на том свете воду возили. Просил же волов не трогать.
Укрывшиеся под маскировочными накидками ополченцы из Любимовки никак не отреагировали на хулительные слова, адресованные матушке прошлого Великого Князя, и, соответственно, бабушке нынешнего государя-кесаря Ивана Васильевича. Чего ругаться-то, ежели она баба? Шебутная и воинственная, этого не отнять, но всё равно баба. Нашёл боярин с кем договариваться и дела обсуждать.
Тройка, возглавляемая Иваном, встретила Софью Витовтовну вчера вечером. Бодрая старушенция в тяжёлом доспехе, подогнанном по высохшей от преклонных лет фигуре, командовала объединённым отрядом чухломских, галичских и угличских охочих людей, набранных обещанием пожалования московского дворянства и грядущим разделом богатых вотчин самозванца Дмитрия Юрьевича Шемяки. Это они возмутились злодейским намерением новоявленного Иуды Искариота умертвить матушку Великого Князя, и разбили посланный из Москвы отряд. Про самого Василия Васильевича за делами то ли забыли, то ли не захотели вспоминать, а когда спохватились, стало уже поздно — шемякинские прихлебатели успели сотворить чёрное дело, хотя от справедливого возмездия не ушли. Там их всех и порубили, предварительно забросав стрелами из засады.