— Если не я, то кто?
— Понятно… А город?
— Из Нижнего Новгорода мы уйдём и не станем претендовать на земли.
— Граница?
— По Суре, как и прежде. Наёмников из Курмыша, неосмотрительно подаренного им покойным братом, тоже заберу. С мордовцами за Пьяной решайте сами.
— Заманчиво звучит, — ответил Самарин.
Предложение Касима его удивило, если не сказать больше. Совсем недавно корил себя за непродуманную и сумасбродную авантюру, и вот на тебе, в руки сам собой падает богатый и удобно расположенный город, у жителей которого до сих пор свербит в одном месте от желания напакостить победившей в борьбе за власть Москве. Неплохой плацдарм в споре с Шемякой.
— Всё ты правильно говоришь, Касим, — Андрей Михайлович сделал глоток вина, оказавшегося жуткой кислятиной. — Но никак не могу найти подвоха в твоих словах.
— А он есть? — фальшиво удивился хан.
— Его не может не быть.
— Ты прав, — Касим тоже приложился к кубку и скривился. — Как вы эту дрянь пьёте? Ну да ладно… Вот только то, что ты принимаешь за подвох, на самом деле предложение.
— Какое?
— Пусть Великий Князь Иван женится на моей дочери.
— Хм…
— Правда, у меня пока один сын, но это дело такое…
— И твои внуки будут править Русью?
— Неправильно понимаешь, боярин, — рассмеялся Касим. — Когда-нибудь сын Великого Князя Московского будет править Великой Степью.
— Но тебе это зачем?
С лица потомка Чингиз-хана пропала улыбка, и он стал казаться много старше своих лет:
— Иначе у нас нет будущего, боярин. Кто сейчас вспомнит про гуннов, хазар, половцев? Будущее там, где по земле прошлась соха землепашца. Ты был в Казани, боярин Андрей?
— Да как-то… — не говорить же, что четыре года прожил в одном из красивейших городов России?
— Вот именно! — неизвестно с чем согласился Касим. — У остальных ещё хуже. А я город мечтал построить. Представляешь, боярин, город моего имени?
— Касимов? — там Самарин тоже бывал неоднократно. — Хорошее имя для города.
Хан опять улыбнулся, на этот раз мечтательно:
— А в городе пушки льют… — и добавил невпопад. — Знаешь, я ведь хотел под руку Василия Васильевича пойти, но вот оно всё как повернулось.
Андрей Михайлович остановил дёрнувшегося было с замечанием Дионисия и показал кулак, призывая немного помолчать и не мешать Касиму изливать душу. А у того после двухсот граммов коньяка и кубка местной кислятины развязался язык. Сначала пошли жалобы на судьбу, заковыристая ругань в адрес султана, и в конце концов хан пришёл к мысли, что свадьбу ещё не рождённой дочери и Великого Князя Московского лучше всего отпраздновать в Царьграде. Или на его развалинах, что тоже вполне устроит.