— Идём?
— Что же не пойти, ежели со всем вежеством зовут?
Внутри шатра Касим помахал рукой и показал на подушки напротив себя:
— Присаживайтесь, сейчас принесут вино, а мы продолжим наш разговор. Я давно вас жду.
— Виделись двадцать минут назад, — Самарин демонстративно посмотрел на часы. — Не думаю, что успел соскучиться.
— У нас время меряют иначе, боярин Андрей, но я хотел сказать о другом. Я ждал тех, с кем можно поговорить о нашей общей беде.
— Ты о Шемяке, хан? — уточнил Дионисий.
— Нет, воин, совсем не о нём. Кто такой Шемяка? Он никто и звать его никак. Сегодня он есть, а завтра…
— Так о чём же?
— Турки! — выдохнул Касим. — Это ли не беда?
Дионисий подождал пока появившиеся слуги поставят на низенький столик немудрёное походное угощение, и возразил:
— Где мы, а где те турки? Что нам до них?
— Ты молод, воин, и поспешен в суждениях, — прищурился хан, бывший разве что на пару лет старше Дионисия. — Давай послушаем убелённого сединами мудрости человека.
Две пары глаз с ожиданием уставились на Андрея Михайловича, требуя немедленного ответа. Он усмехнулся и сам спросил:
— А тебе чем они насолили?
— Всем, — вернул усмешку Касим. — Султан возомнил себя единственным повелителем правоверных, и любую власть, кроме своей, считает личным оскорблением. Или думаете, мой отец по доброй воле оставил Крым и воевал за Казань?
— Именно так и думаю, — кивнул Андрей Михайлович. — Выжженные солнцем степи и солёная вода, вот главное богатство Крыма. От такого сбежишь куда угодно.
— Не буду спорить. Но ещё это торговые пути в Царьград и далее. От ромеев немного осталось, но скоро и то съедят. И что дальше?
— Ромеев не жалко, — влез с комментарием Дионисий.
— Мне тоже, — согласился Касим. — Только государства без торговли… Можно, конечно, выращивать пшеницу или разводить овец, но нам же нужно другое, верно?
— Персы?
— А кто сказал, что ненасытный Мурад и их не сожрёт?
— Ладно, — снова кивнул Андрей Михайлович. — От нас ты чего хочешь? Помощи? Так сам знаешь, что на Руси сейчас усобица.
— Но вы же люди Великого Князя Московского?
— Он, — Самарин показал пальцем на Дионисия. — Я же сам по себе боярин, свой собственный. Ещё за малолетним княжичем приглядываю, но это временно.
— Ходят слухи… — хан слегка замялся, подбирая нужные слова.
— Непроверенные слухи.
— Но если они верны… В таком случае я признаю Великим Князем Московским юного Иоанна Васильевича, взамен же хочу всего лишь не опасаться удара в спину.
— Собираешься воевать?
— Степь похожа на рыхлый комок овечьей шерсти, боярин. Её нужно объединять.
— А ты…