Борас уже на хранителя не смотрел, только глотал и глотал из бутыли, боясь протрезветь.
— …десять лет ее, будто жену любимую, лелеял, а как мальчишку родила — мне отдал. Сказал, не знал, мол, что сука щениться вздумает…
И вот теперь пришли слезы: плачь, Борас… По пьяному лицу прошла судорога, голос сорвался в крик:
— Да сколько же ты, гаденыш, слушать-то будешь! Кончай, раз за этим пришел!..
Взмаха клинка он даже не увидел.
Хранитель выронил меч и, обхватив себя руками, упал на колени. Он долго сидел так, совершенно неподвижно, пока с востока не засветлело. Тогда он поднялся, сдернул с покойника плащ, завернул в него отрубленную голову и, перекинув через плечо, вышел из внутреннего двора на еще пустую улицу.
Весна года 637 от потрясения тверди (двадцать пятый год Конфедерации), Серый замок ордена Согласия, Тирон.
Блестящая, с ярко-красными плавниками, рыбка поднялась к самой поверхности и клюнула один из лепестков, бледными лодочками покачивающихся на темной воде Кувшинкова пруда. Лепесток рыбке не понравился. Она сплюнула, отплыла чуть в сторону, клюнула снова, на этот раз хлебную крошку. Хлеб пришелся по вкусу — губастый рот с жадностью захватил уже начавший подмокать кусочек мякиша. Адалан бросил еще один, изрядно размятый, снова отщипнул от наполовину раскрошенной краюхи. Пальцы его катали и плющили хлебный шарик, а мысли были далеко и от пруда с рыбами, и от Серого замка, окутанного цветением весеннего сада, и даже от подруги, сидящей чуть поодаль под вишней в припорошенной розоватыми лепестками траве. Кайле усердно водила угольком по берестяной пластине. Время от времени она замирала, держала ладошку над рисунком или вскидывала быстрый взгляд, потом вновь погружалась в работу.
А Адалан думал, вспоминал. Он хотел точно знать, что за тайны спрятала от него неверная память, чтобы теперь каждую ночь изводить кошмарами.
И ведь какая несправедливость! Стоило ему забыть о страхе, увериться, что теперь-то наконец все хорошо, правильно, и он на своем месте, как судьба подстраивала очередной поворот, за которым мир менялся, подкидывая новые беды, а то и возвращая старые. Только-только Адалан обжился в Сером замке, привык к порядкам, научился терпеть белых магов, своих надоедливых соседей, и даже встретил солнечную Кайле, как магистр Дайран решил вывести его на пути силы и познания.
— Пути богов приблизят тебя к Творящим, — обещал он и сразу предупреждал, — но будь осторожен, мальчик: даром Закон и Свобода тайнами не делятся. Ты еще мал и я бы поберег тебя, если бы мог, но магию твою иначе не подчинить: или ты ее одолеешь и станешь подлинным властелином огня, или она возьмет верх и погубит многих.